— А если они и впрямь были от него беременны? — не выдержала я.
— Аха, как же! Каждая в итоге призналась, что просто хотела бабла срубить. Влад умеет из людей правду вытаскивать.
— Но я ведь не вру. У меня не было никого, кроме него! — слёзы подступили к глазам, а в носу защипало.
— Полнейший звездец! — Таня отодвинула бутылку и задумалась.
Глава 51
Когда Таня ушла, слегка покачиваясь, но сохранив абсолютный трезвый рассудок, я тяжело осела на диван и задумалась. За пару часов подруга прикончила бутылку коньяка, но при этом успела обзвонить несколько знакомых медиков. На вопрос «возможна ли беременность при вазэктомии?», ответ был однозначный — шансы минимальны!
— Ну не реви! — успокаивала меня Таня. — Минимальны! Но ведь они есть!
— Как там сказал твой эксперт? Примерно столько же шансов, как встретить Лох-несское чудовище?
Теперь, когда подруги не было рядом, мне стало ещё хуже. Руки тряслись, пульс бился в висках, а в голове словно перекатывался свинцовый шарик. Схватив кружку с прохладной водой, жадно припала губами, слушая, как зубы бьются о край.
«Стоп! Так нельзя! Зачем накручивать себя, ведь ещё ничего не произошло, сначала нужно поговорить с Владом!» Но чем ближе был час нашей встречи, тем меньше мне хотелось туда идти. Тягучее и мрачное предчувствие поглотило меня в свои тёмные воды, из которых не было сил вынырнуть. И не было никого рядом, кто мог бы протянуть руку.
Я опустила ладонь на живот, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Странно, но за это время, что узнала о беременности, ни разу не подумала о собственных эмоциях, занятая лишь мыслями о реакции Волкова старшего на это известие. «Эй, как ты там? Прости, что я такая нервная и дёрганная! Обещаю, что возьму себя в руки и постараюсь быть спокойной ради тебя!» — обратилась к зарождающейся во мне жизни. И тут вдруг резко осознала, что не так и важно, как среагирует любимый на известие, главное, что у меня будет ребёнок! Его ребёнок!
За окном темнело, но я не двигалась с места. В доме напротив зажглись огни, люди спешили с работы в свои уютные микромиры, наполненные запахом горячего ужина и улыбками близких. По крайней мере, мне хотелось так думать. Телефон вновь издал мелодичную трель и резко замолчал, разрядившись. Это был уже, наверное, двадцатый звонок. Странная апатия не давала сдвинуться с места. Может, я надеялась, что если сидеть, не шевелясь и не предпринимая никаких действий, то все проблемы рассосутся сами собой. Мой счастливый и наивный самообман продлился недолго — дверной звонок взорвался пронзительным истеричным писком. Я уже знала, кого увижу на пороге, когда открою замок.
— Маша, что случилось? Живая, слава богу! Ты почему на звонки и сообщения не отвечаешь? — затараторил с порога Влад. Меня просто накрыло волной его тревоги и заботы. Слёзы хлынули из глаз, я старалась успокоиться, но ничего не помогало.
— Тебя кто-то обидел? Не реви, скажи мне, милая, что происходит, пожалуйста! — в его голосе прозвучала настоящая мольба.
Сильные мужские руки легли на мои мокрые от слёз ладони, заставляя поднять голову. Его глаза, такие любящие, искренние, наполненные теплом. Не может быть, чтобы этот мужчина мне не поверил.
— Влад… — прошептала, облизывая солёные шершавые губы, — я должна тебе это сказать. У нас с тобой будет ребёнок!
— Ты беременна? — переспросил с непониманием. Кажется, он не до конца осознал мои слова. — Это точно?
— Да, я была у врача, когда ты был в отъезде. Тогда и появилось подозрение. Вернее, доктор сразу сказала, но не поверила. А потом сделала несколько тестов. И сегодня ещё один. Две полоски, сомнений быть не может. У нас будет ребёнок!
Мужские ладони на моих щеках вдруг стали ледяными, словно принадлежали не живому человеку, а хладному трупу. С лица возлюбленного пропали все краски, и оно теперь напоминало восковую маску, даже яркие глаза вдруг помутнели. Это изменение меня напугало до глубины души, словно из любимого вынули душу.
— Ты в порядке? Тебе плохо? — накрыла своими руками ладони Влада, пытаясь из согреть, но он отдёрнулся, словно мои прикосновения его обожгли.
— Нет, мне хорошо. Теперь всё хорошо и правильно. Именно так, как должно быть, а не так, как я сам придумал. — пустой голос, словно запись на плёнке.