— Вот я и подумала — если меня тоже не будет на празднике, отец моего парня сразу сложит два и два. Поймет, что его обманули. Прижмет моего любимого, карты заблокирует, машины отнимет и все такое.
Машка неопределенно покрутила рукой в воздухе, пытаясь показать это самое "все такое". Получилось не очень, но я и так все поняла. Сыночек боится папочку-тирана.
Кажется, до меня начало доходить чего от меня ждет Любимова.
— Ладно, я поняла. Ты хочешь, чтобы я побыла вместо тебя на банкете, пока ты будешь принимать ванну из шампанского и клубники со своим парнем. Но, Машь, неужели среди гостей не будет твоих знакомых? Нас же сразу раскусят. Мы даже не похожи.
Машка хитро прищурилась.
— То есть, ты согласна? А насчет внешности не волнуйся. Дай мне пару часов и нас матери родные спутают.
— Ой, сказочница. Так уж и спутают, — не поверила я. — И ладно бы дело было только во внешности. Что мне делать, если подойдет кто-то знакомый с тобой и ему приспичит пообщаться?
Я выразительно выгнула брови и скептически посмотрела на подругу.
— Тоже мне проблема. Там знакомых этих — раз, два и обчелся. Покажу тебе фото всех и расскажу в общих чертах. Кто, что, как зовут, чем занимается. Если столкнешься с кем в толпе, кивнешь, бокалом отсалютуешь и хватит. Пристанут с разговором, ссылайся на головную боль и сваливай. Не переживай ты так. Все нормально будет.
Лично у меня были большие сомнения насчет нормальности планируемой авантюры. Но, видимо, и у адекватных педагогов бывают временные помутнения рассудка. Ничем другим я не могу объяснить свое согласие на участие в этом сомнительном мероприятии.
Я как-будто со стороны посмотрела на свою размеренную, скучную жизнь. Работа, дом, а из развлечений — беготня по магазинам в погоне за скидками. И даже отпуск ничем примечательным не отличается.
И вот передо мной маячит возможность на несколько часов примерить совершенно другую жизнь. Почувствовать себя актрисой фильма про шпионов. Наконец, побывать на светском мероприятии, на которое я бы никогда не попала при обычных обстоятельствах. И, возможно, уже и не будет другого шанса попасть.
Размышляя таким образом, я восхитилась собственной смелости и заявила твердо:
— Я согласна! Но деньги вперед!
Машка расплылась в довольной улыбке.
— Конечно, Женечка.
Любимова сорвалась с места, прошагала мимо меня в прихожую, пощелкала там замком сумочки и вернулась с сотней долларов в руках.
— Держи.
Я забрала банкноту и сразу стала прикидывать в уме, как ее удачнее потратить. Куплю-ка я себе куртку на зиму. Или нет, лучше сапоги. Старые уже поизносились, да и замок заедает. А может, плюнуть на все и купить духи? А что? Говорят, что для француженок хороший аромат важнее одежды. Для меня, покупающей туалетную воду у распространителей косметики, любой аромат стоимостью дороже двух тысяч рублей уже будет хорошим. А с семью тысячами в отдел парфюмерии вообще заходить нужно походкой богини.
Или все же сапоги? Духи что — пшик-пшик и нет их. Кончились. А сапоги, если беречь, то несколько сезонов носить можно.
— Ау! Женька! — Машка проорала прямо над ухом.
Я вздрогнула и чуть не выронила свою плату за намечающееся лицедейство.
— Чего орешь, как припадочная? — обиделась я.
— Сама припадочная! Зову-зову тебя, а ты сидишь, глаза таращишь и лыбишься. У вас в роду психических не было? Мамка не рассказывала?
— Иди ты! — огрызнулась я и сменила тему. — Когда там твой банкет?
— Завтра.
Машка поднялась с табурета и принялась расхаживать взад и вперед по кухне. Кухня у меня не очень большая. Откровенно говоря — маленькая. Потому, Любимова каждые пару шагов натыкалась на стену и разворачивалась, чтобы через очередные два шага снова упереться лбом в стену.
Я с интересом наблюдала за ее метаниями, но ноги на всякий случай поджала. Вволю находившись, Машка цепко схватила меня за руку и потащила в комнату, служившую гостиной и спальней одновременно. Обычное, кстати, дело в однушке.
— Время поджимает, — объяснила подруга, усаживая меня на диван и мостясь рядом. — Ах, черт! Забыла.
Вскочила с дивана и скрылась в прихожей, чтобы через пару секунд вернуться с сумкой. Порылась в ридикюле, бурча что-то себе под нос, и выудила из его недр телефон.
— Вот, смотри. Это тот самый папаша. Виктор Эдуардович.
Я с готовностью уставилась в телефон. С экрана смартфона на меня строго взирал мужчина. Волосы темные, с проседью; серые глаза смотрят серьезно и проникновенно. Ну я и не замедлила проникнуться невыразимой брутальностью папаши.