Я хнычу от переполняющих ощущений. Мне жарко и тесно, голова кружится от учащенного дыхания. А мужские руки и губы продолжают терзать прикосновениями и поцелуями измученное лаской тело. Ком внизу живота горит огнем, продолжает наливаться тяжестью и скручиваться тугой спиралью, вызывая почти болезненное ощущение. Парадокс — но мне одновременно и много и мало. Я одинаково хочу, чтобы это все прекратилось, и чтобы продолжало нарастать до сумасшедшего взрыва. И я с облегчением понимаю, что решать самой эту дилемму не придется, Макс взял все в свои руки. Причем, в прямом смысле.
Его нетерпеливые пальцы оказались в самом низу, вблизи от нестерпимо налившегося сладкой тяжестью узла. Он нежно и трепетно прикасается ко мне, невесомо поглаживая и ловя губами вздохи и стоны. Чувствует мою робость и дрожь и шепчет слова утешения, продолжая легко поглаживать и изучать тело. Его чуткий взгляд не оставляет без внимания ни одну деталь и он точно ловит момент, когда я не могу больше переносить ласки и чуть не падаю в пропасть бессознательности от остроты ощущений.
Он убирает руку и перехватывает мою ладонь, сплетая наши пальцы. И я чувствую внизу его напряженную, подрагивающую плоть. Кажется, я хотела что-то сказать, но не успела. Макс требовательно накрыл мои губы глубоким, чувственным поцелуем, а давление внизу усилилось. Тело напряглось, с трудом поддаваясь и впуская в себя горячее мужское естество. Мышцы ощутимо растягивались, болезненно подстраиваясь под размер, а с губ, закрытых поцелуем, срывались прерывистые стоны.
— Все, все уже… Сладкая… - шепчет Макс, сцеловывая слезинки с уголков глаз и осторожно шевелясь, продолжает растягивать и проникать еще глубже.
Его неторопливость и нежность делают свое дело и уже через пару минут неприятные ощущения начинают отступать, уступая место незамутненному восторгу. Теплые волны удовольствия растекаются по всему телу и я буквально захлебываюсь в них, но Макс меня спасает, вознося на вершину раз за разом.
Я не представляла, что может быть вот так. Горячо и душно, чуть болезненно, но очень сладко. То, что происходило между нами нельзя было назвать просто сексом. Это и борьба, где нет победителей и нет побежденных, и танец, в котором ведут души, а не тела. Это, в конце концов, полное единение и оглушающий по мощности и накалу страстей взрыв, закинувший меня на край вселенной и низвергнувший обратно на землю, в объятия торжествующего оборотня.
А выкинуло меня из нирваны знаете почему? Потому что, пока я парила в облаках, Макс удумал меня укусить и вцепился в шею, перекусывая метку Кирилла.
— Зараза! — взвизгнула я, стукнув смеющегося нахала по плечу. — Надо было тебе все испортить?
— Я не испортил. Я исправил, — промурчал Макс, сжимая меня в крепких объятиях и зализывая свежий укус.
Все мои подруги утверждают, что нет ничего приятнее, чем проснуться в крепких чувственных объятиях.
Ну не знаю… Я бы поспорила. Особенно, когда осознала себя прилипшей вспотевшей щекой и неудобно завернувшимся ухом к горячей, твердой груди Макса. Кое-как отлепилась, попискивая, причитая и потирая покрасневшую кожу, и попыталась сесть.
— Куда собралась? — довольный оборотень освещал белоснежной улыбкой окружающий пейзаж не хуже солнца. Оно, конечно, тоже уже трудилось вовсю, рассылая теплые лучи и высушивая ночную росу, но от взгляда Макса было несравненно жарче.
Я сконфужено улыбнулась и попыталась прикрыть грудь рукой.
— Ты не видел мою одежду?
Оборотень пошарил где-то у себя под задом и выудил невнятные тряпочки.
— Держи. — протянул мне добычу.
Я расстроенно покрутила в руках остатки наряда и задала самый резонный на данный момент вопрос:
— Макс, а как мы пойдем домой? У меня из одежды драные трусы и половина платья.
Покосилась на лоскут, еще вчера радовавший нежным молочно-персиковым цветом, и добавила:
— Даже четвертинка. А ты вообще штаны где-то посеял.
Макс задумчиво осмотрел нас и поднялся с земли, сверкнув белым задом с прилипшими сосновыми иголками.
— Посиди пока, я быстро.
Обернулся лесным зверем, влажно лизнул в нос и умчался, оставив меня дрожать под деревом от утренней прохлады и страха, что сейчас кто-нибудь появится и застанет меня в голом и весьма чумазом виде.
Пока Макс отсутствовал, я занималась весьма увлекательным делом — вытаскивала хвоинки, листья и прочий мусор из спутавшихся за ночь волос и других интересных мест.