- За ним бабка с самого рождения смотрела, - девушка старалась не смотреть в холодные глаза мужчины.
- Так какого чёрта ты рожала?! - он прикрикнул и даже стукнул кулаком по столу.
- Я... это... - мамаша задёргалась. - Поздно спохватились, денег на аборт не было, а потом врачи уже отказывались, говорили, что опасно.
- Что ж ты в роддоме не оставила?
- А я оставила. Зачем мне этот выродок от педика вашего? - Света тоже перешла на крик.
- Рот закрой, козявка! Что за бред ты несёшь? Как можно не понять, что ты беременна?
- А вот так! Я столько намучилась, пока рожала! Оставила его там, а бабка пошла и забрала! Ещё дед был жив, насели на меня вдвоём! Сказали, что из квартиры выкинут, если сдам его в приют!
- Всегда удивлялся, как таких тварей земля носит? Ты мать его родная! - Михаил скрипел зубами.
- Мне восемнадцать лет тогда было! Школа за плечами, родителей нет, жила на деньги бабки с дедом! Зачем мне ребёнок, ещё и от гомика! - Махова визжала, нервно размахивая руками.
- Почему сразу к Глебу не пришла? Чего ты ждала?
- Бабка запретила! Сказала, что только проблем оберусь, если к богатому сунусь!
- Ты совсем дура? - поинтересовался мужчина, теряющий всякое терпение. - Что ж ты теперь захотела?
- Бабка помрёт скоро, куда я этого дену? Она сказала, что и с того света меня достанет, если в детдом его отдам!
- И ты веришь в эту чушь?
- Вы старуху мою просто не знаете! Она и деда со свету сжила! - Светлана обхватила себя руками и начала качаться из стороны в сторону. В лихорадочно блестящих глазах наблюдалось полное безумие.
- И чего ты хочешь? Ты ведь понимаешь, что мы экспертизу проведём. Лучше сразу признайся, если ребёнок не от Глеба.
- Проводите. Его это выродок!
- Ты о сыне своём говоришь! Ты хоть имя его знаешь? - Савкин снова вскрикнул.
- Артёмом зовут. В свидетельстве так написано, - девушка достала из потрёпанной сумки документы и подвинула их к Михаилу. Он пристально изучал бумаги и справки, то и дело посматривая на малыша, забившегося от криков в угол возле батареи. Карие испуганные глаза слезились, ресницы подрагивали, а губы продолжали шевелиться, и мужчина уловил лишь одно невнятное лепетание «баба».
- Значит так. Ты ведь не бабкиного проклятья боишься? Девочка, я тебя насквозь вижу. Чего ты хочешь?
Махова замялась, но потом резко вскинула голову и чётко произнесла: - Денег. Это ваш сынок наследил. Я своё промаялась, когда девять месяцев таскала его в брюхе, а потом в роддоме корчилась. Моральный ущерб.
- А ты наглая. Жестокая, сумасшедшая дрянь, - Савкин поморщился брезгливо. Глаза и родинка на виске, точно такие же, как у его жены и сына, могли рассеять сомнения, но для мужчины внешние признаки схожести никогда не были фактическими доказательствами, поэтому экспертиза, по его мнению, должна быть проведена.
- Какая есть! Жизнь такой сделала!
- А, может, ещё кое-что другое, а не жизнь? Ты на себя посмотри! Тебе лечиться надо, девочка!
- Не ваше дело! - Света ещё больше занервничала.
- Слушай сюда. Сына твоего я оставлю у себя до результатов анализов. Если обманула, туго тебе придётся. Если нет, ребёнка заберу, подпишешь все документы, откажешься от опеки и только тогда, когда тебя ничего не будет связывать с Артёмом, получишь свои бабки. Поняла?
- А сколько? - глаза жадно заблестели, и Михаил с трудом подавил желание впервые ударить женщину.
- А за сколько ты родного ребёнка продать хотела? Сколько дам, столько и возьмёшь. Не советую торговаться. По сравнению со мной, твоя бабка тебе сущим ангелом покажется.
- Вы…
- Не перебивай старших, соплячка. В какой больнице старушка лежит?
- В девятой.
- Через полторы недели позвонишь мне, - мужчина поднялся и протянул Маховой визитку. - Свободна, не задерживаю.
Опустив голову, она выскочила из кухни и хлопнула входной дверью.
___ Аня не могла добиться от Глеба ни слова. Он молча докуривал уже третью сигарету, глядя на прохожих внизу.
- Савкин, хватит! - рыжая с трудом вырвала у него пачку. Он лишь усмехнулся, выбросил в окно окурок и вышел с балкона. Две пары глаз, в которых читался немой вопрос «Что за херня?» вперились в него с кресла, а Валеева дышала в спину. Шатен проигнорировал всех троих и лёг на диван, уставившись в потолок. Из кухни доносились крики, а потом хлопнула входная дверь, и всё стихло. Через несколько минут в гостиную вошёл Михаил Андреевич.
- Глеб, он забился в угол и не хочет подходить ко мне. Я не могу вытащить его.
Все, кроме студента, теперь уставились на Савкина-старшего.
- Что происходит? - Аня первой подала голос.
- Без пол-литра не разберёшься, Анютка, - мужчина всегда называл её так ласково, он и относился к ней, как к дочери, с того дня, как Глеб познакомил их.
- Кто она такая? Странная какая-то… - рыжая посмотрела на друга, который продолжал изучать потолок.
- Глеб! Встал и пошёл на кухню! - зарычал Михаил. - Твою дивизию, это, может быть, твой сын, в конце концов!
Максим едва не рухнул с подлокотника, Антон подскочил, а Валеева открыла рот, но так и не смогла произнести ни слова. Не сговариваясь, все трое кинулись к двери, чуть не сбив мужчину.
Артём вцепился маленькими пальчиками в батарею, сжался и плакал навзрыд, зовя свою бабушку.
Для ребёнка она была единственным человеком, обращающимся с ним по-доброму. Деда он не помнил, а тётя, которая привела его сюда, всегда кричала и била его. И сейчас она снова кричала на большого дядю, а он на неё. Мальчику было страшно, и только бабушка всегда успокаивала его, гладила по голове и давала вкусные конфеты, вздыхая и говоря о какой-то маме. Мама? Кто это? Что это такое? Незнакомые люди подбежали к нему, они звали его, протягивали руки. Кто они? Что им нужно? Они будут бить его, как все те дяденьки, которых приводила злая тётя, когда бабушки не было дома?
Артём кричал, брыкался, цеплялся за батарею, пытаясь вырваться от Максима, первым решившегося вытащить ребёнка из угла. Испуганный мальчик укусил его за руку, и парень отступился, тихо матерясь. Аня думала, что к девушке дитя будет более расположено, доверится, но не угадала - из- за своей непутёвой мамаши он панически боялся молодых женщин.
Когда Михаил влетел на кухню, услышав истошные вопли возможного внука и мат рыжего, то увидел, как брат с сестрой спорили, как лучше подойти к малышу, отчаянно жестикулируя, а неизвестный ему пацан, опустившись на колени, подполз к ребёнку.
- И чего ты так орёшь? - Антон улыбнулся, усаживаясь рядом с мальчиком. - Ты же не девочка, чтобы плакать. Только девчонки ревут, потому что они глупые. И кусаются только они. Мужчины не должны себя так вести, а ты ведь мужчина. Маленький ещё, но мужчина.
Артём с осторожностью смотрел на скрючившегося дядю с добрыми красивыми глазами, улыбающегося ему. Ему только бабушка так ласково улыбалась.
- Баба,- пролепетал ребёнок, всхлипывая.
- Баба? Хочешь к бабушке? - Тимошин аккуратно протянул руку и потрепал мальчика по волосам. - Если ты будешь тут сидеть и плакать, то мы не сможем поехать к бабушке. Ты ведь хочешь к ней?
- Баба.
- Вот видишь? Я отведу тебя к бабушке, она ждёт тебя, а ты нюни развесил, как девчонка. Бабушка расстроится.
Малыш потёр грязными ладошками мокрые от слёз щёки и уставился на школьника более доверчиво.
- Пойдём? Бабушка скучает по тебе, - Антон встал и осторожно поднял ребёнка на руки. Тот тут же вцепился в футболку и крепко прижался к нему.