— Кто научил тебя этому, чертовка?
— Разве я не могу придумать это сама?
Насте не удалось поспорить с Валерием, так как его руки снова пришли в движение, изучая и лаская ее тело, разжигая огонь страсти и заставляя терять последние остатки разума. И настал момент, когда она уже больше не думала ни о чем, когда разум уступил место страсти.
Наутро Настя проснулась поздно, она потянулась на кровати, чувствуя во всем теле приятную истому. Она быстро накинула халат и прошла в ванную. По запотевшему зеркалу в ванной Настя догадалась, что Валерий опередил ее; она быстро оделась и прошла на кухню. На табуретке сидела полуодетая Марьяшка и задумчиво жевала яблоко.
— Доброе утро, тетя Настя, — проговорила она с набитым ртом. — Папа Валера ушел на работу и сказал, чтобы я тебя не будила.
— Почему? Я бы сварила тебе кашу. Ты хочешь есть?
— Хочу, — со вздохом ответила девочка.
Настя вернулась к домашним заботам, чувствуя себя хозяйкой дома. Теперь Насте было понятно, что испытывает мать, когда ее ребенок выздоравливает после тяжелой болезни. Ей хотелось приготовить что-нибудь вкусное для похудевшей, осунувшейся девочки, а Марьяшке было скучно лежать в кровати. Настя дала девочке телефон, чтобы она могла поговорить с Кириллом, потом включила телевизор и принесла игрушки. К концу дня Настя успела убрать в квартире, приготовить еду, поиграть с Марьяшкой и почитать ей книжку. Заниматься уроками девочка отказалась, но она с охотой прочитала надписи под картинками в книге, которую они рассматривали.
Настя приготовила ужин, но Валерий все не приходил, немного обеспокоенная Настя покормила Марьяшку. Девочка стала смотреть мультфильмы, а Настя, сдерживая волнение, — ждать Валерия.
Около девяти часов наконец раздался долгожданный звук отпираемого замка, Настя вышла в коридор.
— Как дела?
— Хорошо, Марьяшка поела, теперь играет в комнате. Она еще слабенькая, но чувствует себя намного лучше.
Валерий кивнул головой и пошел в комнату переодеваться. Через несколько минут он вышел, сменив официальный костюм на джинсы и майку. Он молча помыл руки, прошел в комнату, где играла Марьяшка. Девочка махнула отцу рукой в знак приветствия и показала ему новую прическу своей куклы, над которой терпеливо трудилась весь вечер. Валерий погладил девочку по голове и пошел на кухню.
— Я разогрела ужин, он уже успел остыть.
— Ты ела?
— Еще нет.
Настя быстро положила еду на тарелки и села напротив Валерия. Настя торопливо ела, Валерий неохотно ковырял вилкой еду.
— Тебе не понравилось?
— Что?
— Я говорю: «Тебе не нравится?»
— Вкусно.
— Что-нибудь случилось?
Валерий вяло пожал плечами:
— Как сказать…
— Прости, я не должна была спрашивать, пойду положу Марьяшку спать.
Насте почти не пришлось уговаривать девочку почистить зубы и лечь в кровать. Марьяшке хотелось услышать продолжение истории, которую Настя начала читать ей днем. Настя прочитала главу и потушила свет. Выйдя из комнаты, она прикрыла за собой дверь и вернулась на кухню. Валерия там уже не было. Она помыла и убрала посуду, прибрала на кухне. Потом, глубоко вздохнув на пороге комнаты и чуть помедлив, прошла в спальню. Валерий лежал поперек кровати, прямо на покрывале.
— Что ты там стоишь?
— Я хотела собрать вещи…
— Зачем?
— Марьяшке стало легче, она выздоравливает.
— И ты хочешь сбежать. Ты жалеешь?
— А ты?
— Вчера ты была смелее и не думала об условностях.
— Мне не хочется доставлять тебе неприятности.
— Тебе не приходило в голову, что твоя деликатность может раздражать? Настолько она неуместна и непонятна.
Настя решительно села на кровать и взяла Валерия за руку:
— Скажи мне, что случилось?
— Пять минут назад ты собиралась уезжать.
— Валерий, скажи мне.
— Ты странное существо: я нагрубил тебе, а ты не обиделась.
— Просто я чувствую: тебе плохо. У тебя что-то случилось. Какие тут могут быть обиды? Не хочешь, не говори.
— Сегодня вечером я был в милиции. Мне показали фотографии одной женщины, она умерла несколько месяцев назад.
— Где?
— На юге. Она была там в компании наркоманов.
— Это была твоя… Мать Марьяшки?
— Да.
— От чего она умерла? — чисто машинально спросила Настя, хотя уже в следующую секунду она знала, каков будет ответ.
— Наркотики… Ее обнаружили мертвой, у нее не было документов.
— А Марьяшка? Ты будешь говорить ей?
— Не сейчас, подожду немного. Пусть подрастет.
— Но она будет ждать свою мать, будет ждать и надеяться.
— Пусть лучше ждет, чем узнает, что ее мать умерла под забором, как собака.
— Валерий!
— Тебе неприятно слышать? Но я сказал правду.
— Мне просто больно за тебя, но я знаю, что все будет хорошо. Ты сильный, ты сможешь все преодолеть.
— Какая ты у меня смешная.
— Просто-напросто я говорю правду, — серьезно сказала Настя.
— Всегда?
— Почти.
Настя наклонилась и поцеловала Валерия. Она обхватила руками его голову и стала осторожно разглаживать сдвинутые брови, словно пыталась стереть следы забот и горя с его лица.
Поначалу Валерий просто лежал, позволяя Насте гладить себя и утешать, как утешают и успокаивают обиженного и уставшего ребенка. Но постепенно они поменялись ролями. Теперь уже Валерий хотел заставить Настю забыть об усталости и печали. Грусть и воспоминания о прошлом уступили место радости жизни и жажде счастья.
24
— Настя, где тебя только носит? Я уже неделю не могу до тебя дозвониться: на работе тебя нет, дома ты не ночуешь. — Даже по телефону было слышно, что Ирина раздражена и удивлена.
— Что-то случилось, Ириша?
— Это я у тебя хотела бы узнать… Что с тобой происходит?
— У меня все хорошо. Завтра начинаются занятия в школе, сегодня последний день каникул, ездили с Кириллом на выставку и в магазин за тетрадями и книжками.
— Может, ты мне расскажешь, как провела зимние каникулы? Если, конечно, это не секрет.
— Марьяшка заболела, ухаживать за ней было некому…
— А эта знойная красотка, как там ее зовут… Оксана, что ли?
— Оксана Дмитриевна. Но ведь Марьяшку тошнило несколько дней.
— А она была такая благородная, что не могла ухаживать за девочкой.
— Она предложила отправить ее в больницу.
— Марьяшке было настолько плохо?
— Первые дни ей пришлось трудно, а потом ничего.
— Только ей? А ты?
— Ты знаешь, я впервые почувствовала себя матерью. Ой, так нельзя говорить…
— Почему? Ты ей сейчас заменяешь мать.
— Теперь уже точно известно, что мать Марьяшки погибла еще летом.
— А где сейчас девочка?
— Они с мамой и Кириллом пошли гулять на горку, взяли санки.
— А ты?
— Я занята ответственным делом: убираю квартиру. Теперь у нас в доме есть ребенок, даже два, значит, нужно тщательно убирать квартиру, — проговорила Настя, тщательно копируя интонации Калерии Андреевны.
— Я тебя отвлекаю?
— Я уже успела все убрать, а поэтому имею полное право отдохнуть. Знаешь, Иришка, мы жили эти дни как семья. Самая настоящая семья. Я убирала в доме, готовила еду, ухаживала за ребенком.
— А где была эта офисная грымза?
Настя засмеялась:
— Валерий ее на неделю отправил в командировку, чтобы она под ногами не болталась. Было так здорово!
— А как же Кирилл?
— Я ему звонила несколько раз в день. Мама на каникулах с ним много занималась, они уже почти все догнали.
— Ты не поторопилась взять Кирилла к себе?
— В каком смысле?
— Ну, ребенок может испортить тебе личную жизнь, не каждому нужна женщина с ребенком, да еще с чужим.
— Ирина, неужели ты думаешь, что я брошу Кирилла? Это было бы непорядочно по отношению к мальчику. А потом, если кому-то я буду нужна, то меня и с Кириллом возьмут.