— Что это? — спросила Настя, глядя на протянутые ей деньги.
— Ваш авторский гонорар.
— Спасибо.
Вадим тем временем заполнил какую-то ведомость и попросил Настю в ней расписаться.
Михаил Николаевич заторопился и стал прощаться. Сегодня вечером он должен был возвращаться к себе в родной город.
— Ну вот и все, дело сделано, — радостно потирая руки, заявил Вадим. — Завтра рукопись будет передана в издательство, и закрутится машина. Что вы такая грустная? Вам не понравились условия договора? Пока, к сожалению, я не мог добиться ничего лучшего.
— Что вы! Меня все устраивает, просто немного непривычно.
— Чувствовать себя автором?
— Подождите, об этом еще рано говорить.
— Вы пессимистка?
— Вовсе нет, скорее я разумная оптимистка. Просто мне очень хочется, чтобы книга вышла и судьба над нами не посмеялась в самый последний момент.
— А уж как я этого хочу, просто не передать словами, — смеясь, закончил Вадим.
Настя шла по улице, прижимая к себе сумку, в маленьком кармане которой лежали деньги. Даже после того, как она рассчиталась с Вадимом, в ее распоряжении осталась огромная сумма. Деньги сами по себе мало волновали Настю. Она никогда не была жадной и завистливой и привыкла жить на то, что имела. Работа приносила радость и давала средства к существованию. Единственным ее увлечением всегда были книги. Именно любовь к книгам породила жажду выразить свои мысли и чувства на бумаге. Когда она начинала писать, то совершенно не задумывалась о том, принесет ли ей ее увлечение какую-нибудь выгоду, просто Настя не могла не писать. Как можно оценить ни с чем не сравнимую радость, когда твои переживания и мечты обретают словесную форму? Вместе со своей героиней Настя испытала счастье и боль, прошла через муки и страдания, совершила то, на что никогда бы не отважилась в своей реальной жизни. Вместе с ней она стала мудрее и терпимее, словно за эти месяцы Настя смогла прожить еще одну жизнь.
34
— Ну что, писательница, проснулась? То-то я до тебя уже почти неделю дозвониться не могу. Решила сегодня приехать поздравить тебя с успехом.
Настя протерла глаза, на стуле напротив ее дивана сидела Ирина.
— Какой там успех… — Настя потянулась и замотала головой, сдерживая зевоту. — Уж можно подумать.
— Настя, не лги мне в лицо. Я же звонила твоей маме сегодня утром, когда ты ходила гулять с Кириллом. Издание книги — это, по-твоему, не успех?
— Наверное, успех, только она еще не вышла.
— Я не понимаю тебя. Что ты киснешь? Тебе радоваться надо. Я бы на твоем месте летала от радости.
Настя вздохнула:
— Я и летаю.
— По тебе не скажешь. Выкладывай, что случилось?
— Да ничего. Все в порядке.
— Не хочешь мне говорить? Ну ладно. Пойду к Калерии Андреевне, это она просила разбудить тебя. Ты сегодня почти целый день спишь.
— Нет, не уходи. Я не хотела тебя обидеть.
— Я и не обиделась вовсе.
— Ириша, ты сядь. Мне действительно разобраться нужно.
— Что-то случилось?
— Просто мне немного трудно. С одной стороны, все ходят на меня пальцами показывают, а с другой…
— Настя, ты о чем?
Настя подняла лицо и посмотрела на подругу:
— Иришка, я последнее время поправилась очень, уже ничего не скроешь. Мне даже в транспорте место уступать стали.
— Так радуйся, дуреха, что еще не перевелись хорошие люди на свете.
— Я и радуюсь, — грустно вздохнула Настя.
— По твоему голосу этого не скажешь. Бабы языки распустили? Ну и плюнь на них. Ты же хочешь этого ребенка.
— Хочу. — Настя уныло кивнула головой. — Только все как-то разом смешалось. Не привыкла я, чтобы обо мне столько говорили. Все смешалось — и ребенок, и книга.
— Начала пожинать плоды славы?
— Да какая там слава! — в сердцах воскликнула Настя.
— Как какая? В пределах одной школы. Да они просто тебе завидуют. Все у тебя есть: и ребенок будет скоро, и книга. Они тебе завидуют.
— Да нет, большинство радуются. Наташа за меня искренне рада, а некоторые говорят с такой недоброжелательностью.
— Чудачка, я же тебе и говорю, что они тебе завидуют.
— Тебя послушаешь…
— А ты послушай, послушай. Не вредно будет, я иногда и умные вещи говорю!
Ирина села рядом с подругой и обняла ее за плечи:
— Настя, милая моя! Ну не надо плакать. Тебе же нельзя расстраиваться, ребеночку будет плохо. Сама говорила. Вспомни Галку, ей тяжелее приходилось. У нее и работы не было. Одни мы, девчонки несмышленые, ей и помогали. А у тебя и мама есть, и Кирилл, я помогу, чем смогу. А потом, ты же книги можешь писать…
Настины плечи стали вздрагивать, и сквозь пальцы, прижатые к глазам, потекли слезы.
— Ничего я не могу, ничего у меня не получается. Не могу я ничего больше написать.
— Успокойся, ты же начала писать роман. Сама мне говорила.
— Не получается у меня, ничего не складывается. Раньше у меня в голове все ясно было, словно кусочки сложились вместе в рисунок, а сейчас ничего в голову не приходит.
— Так, понятно, голова, значит, виновата. Хорошо, что хоть твоя голова подсказала тебе, что нужно заканчивать с глупостями.
Настя ладонями вытерла слезы, шмыгнула носом и внимательно посмотрела на Ирину:
— Ты о чем?
— О твоей торговле на рынке.
— Вовсе я и не бросила, просто Раиса уехала за товаром, вот я и свободна в эти выходные.
Ирина застонала:
— А я-то надеялась, что ты хоть теперь утихомиришься, когда получишь деньги за книгу.
— Мне не хватит, чтобы прожить на них хотя бы год. Я еще поработаю у Раисы несколько месяцев.
— Вот неугомонная. Да ты просто переутомилась. Не может быть так, чтобы человек работал, как машина. Тебе нужно остановиться и подумать, накопить впечатления, что ли.
— У меня был такой период, когда я закончила рукопись романа, несколько дней я ничего не могла делать. Просто никаких мыслей в голове не было. — Настя задумчиво покачала головой.
— А я тебе что говорю? — торжествовала Ирина.
— Да нет, беда не в этом. Просто для романа мне сейчас не хватает впечатлений. Я задумала не то.
— Как это?
— Я пытаюсь писать о том, чего не знаю, а это неправильно. — Настя замялась, подбирая нужное слово. — Неправдоподобно.
— Ты мне можешь дать посмотреть, почитать твой новый роман?
— Могу. Вон там возьми, в папке. Вчера только распечатала.
— А говоришь, что ничего не пишешь! Вот они, страницы. — Ирина с торжествующим видом подняла со стола пачку листов.
— Я написала это неделю назад! И больше мне не пришло в голову ни одной путной мысли! Ни одной строчки!
— Ну не переживай ты так! Все образуется. Ты сама себя загоняешь в угол, а тебе и так непросто. Тебе нужно отдохнуть и развеяться.
— У меня нет на это времени, мне нужно успеть написать роман.
— Послушай, тебе не кажется, что ты поступаешь неправильно? Первый роман у тебя получился замечательный, потому что ты писала о том, что тебе дорого, и совершенно не думала о деньгах. Тебе было просто интересно это делать, так? Послушай меня и вытри слезы. Когда он у тебя получился, для тебя это было полной неожиданностью. Ты сумела добиться успеха, несмотря на то, что в тебя никто не верил. Мне до сих пор стыдно за то, что мы шутили по этому поводу. Ты сумела добиться успеха сама! Скоро выйдет твоя книга. Не спорь, не надо. Видишь, я из суеверия даже пальцы скрестила. Ты получила первые деньги, это окрылило тебя. Вот тебе и хочется заработать еще до рождения ребенка. Ты себя подхлестываешь, торопишь. Но цветок не может вырасти за один день. Разве так ты писала раньше? Ты обдумывала не спеша. Ты словно сама прожила жизнь своей Надежды, просто ты должна была перестрадать вместе со своей героиней. Вот поэтому тебе и верили, книга получалась жизненной.
Настя вытерла слезы и шмыгнула носом. Решительно встав с постели, она достала из кармана сумки платок, вытерла лицо и высморкалась.