Я киваю.
— Из-за потери жены.
Снова кивок. Появляются силы, чтобы продолжить за психолога.
— Она ушла так неожиданно. Мы работали вместе, и я просто не мог. Все напоминало о ней. Что дома, что в рабочем кабинете. Тогда программа заморозки только набирала обороты. И я подал заявку, надеясь, что после будет легче.
— Избегание собственных переживаний никак не решает проблему. Вы лишь оттягиваете неизбежное. И оно нарастает, как снежный ком, пока вы пытаетесь огородить себя от любого триггера.
Я непроизвольно хмыкаю.
— А теперь по-русски?
— Вы думали, что посвятить новую жизнь работе и закрыться от социума — отличная возможность избавиться от необходимости проживания собственных переживаний. И это работало.
— Пока меня не отправили к вам, — смешок выходит невеселым.
— Не совсем так. Даже если бы вам удалось избежать адаптационной терапии, проблема бы все равно осталась не решенной. И ее последствия накрыли бы вас рано или поздно. Лучше рано и с моей помощью, поверьте.
Ощущая, как в груди который день растет пульсирующая боль, а подсознание снова выдает сны с женой, я верю.
— И что делать? Начать резко общаться со всеми?
— Нет, — наконец-то на лице Ольги появляется улыбка. Я даже выдыхаю от осознания, как сильно ждал ее. — Это тоже не решит проблему. Первый шаг вы сделали — признали, что она есть. Теперь вам остается выбрать: работать с ней или снова пытаться спрятаться от нее.
— Решить. К тому же, — несмело начинаю я, — мне кажется, это поможет мне справиться и с другой проблемой.
— Вы поняли, чего не хватает вашей схеме?
— Помог понять один человек.
— Андрей? Вы упоминали его в отчетах.
— Да, — теперь улыбаюсь я. Уголки губ как-то сами растягиваются, когда я вспоминаю, каким ошарашенным был его взгляд и каким тихим парень был следующие два дня. — Я его, кажется, немного обидел. Надо бы поговорить.
— А вы делаете успехи!
Ольга откидывается на спинку кресла, и я копирую ее позу. Кабинет уже кажется каким-то родным. Стены не давят, картины вызывают желание рассмотреть их поближе, а женщина напротив — поделиться с ней тем, что копилось во мне все это время.
Она кивает, замечая, что я хочу выговориться. И я позволяю себе сделать это. Ольга слушает молча, не перебивает и никак не комментирует слезы. Я сижу у нее дольше обычного и уже не хочу как можно быстрее покинуть кабинет. Я делюсь, постепенно осознавая, насколько погряз в попытке спрятаться от реальности и замкнуться в себе. И понимая, что с этим надо что-то делать. В конце Ольга задает еще несколько вопросов, интересуется рабочими процессами и отдает тетрадь.
— Жду вас нас на следующей неделе. В любой день.
Выходя из кабинета я ловлю себя на мысли, что адаптационная терапия — не такая уж плохая идея. И сразу заворачиваю в сторону, где находится кабинет Андрея.
Глава 6
Моему счастью нет предела, когда экран выдает системное сообщение об успешном тестировании новой, откорректированной до мельчайшего узла модели. Я срываюсь с места, выбегаю пулей из кабинета, чтобы найти Андрея, Октябрину и Павлодара Леонидовича. Последний тоже оказался «полуфабрикатом», и мы почти сразу нашли общий язык, стоило только вылезти из созданной своими руками скорлупы и попробовать завязать новые знакомства.
Октябрину я встречаю первой.
— Ну что?!
Она такой же ураган, как и Андрей. И все эмоции отражаются на ее милом лице с выступающими скулами. С ней мы познакомились в кабинете парня, когда я пришел извиняться. Тот сразу рассказал девушке о моей схеме и о том, что я «размороженный», демонстрируя очередные смешные воздушные кавычки. В общем, тогда мне пришлось пережить еще шквал вопросов. Но знакомство оказалось полезным. Часть узлов помогла внедрить именно Октябрина.
Я хватаю ее за руки и громко выдыхаю:
— Получилось!
— Ура! Мы должны срочно испытать Дроню!
Это прозвище приклеилось к моему роботу, как только Октябрина перешагнула порог моего кабинета. Я не стал спорить. На тот момент у меня не было сил.
— Найди Андрея, а я за Павлодаром Леонидычем! — кричу и скрываюсь за поворотом, даже не дождавшись ответа.
Спустя четверть часа мы огромной — по моим меркам человека, который совсем недавно стал снова общаться с людьми, — толпой стоим в моем кабинете и смотрим, как в распахнутый мозг Дрони вставляется микросхема, которую я заранее отправил на печать.
До окончательного результата остаются считанные минуты. Каждый, кажется, затаил дыхание. Полимерная черепная коробка медленно закрывается, и я нажимаю на левую кнопку недомыши, которая должна запустить нужную программу.