– Нужно разумно распорядиться запасами зерна в храме Уту, запасами общины, а молитвами и жертвоприношениями мы выпросим добрый урожай, и люди воспрянут, – сказал Рим-Син.
Уже через несколько дней рабы стали копать фундамент, а старший работник давал указания, где складывать обожженный кирпич. Голые, полуголодные носильщики кирпича таскали на голове доски, на которых были уложены только что вышедшие из печи кирпичи. Рабы-эламиты никогда не получали вдоволь еды, а с наступлением трудных дней, когда надсмотрщик получал зерна в обрез, они довольствовались горстью ячменя. Когда кончался долгий рабочий день, они раскладывали костер из сухого тростника и варили себе похлебку в глиняном горшке. Бывало, что женщины-рабыни, идя с водой к своему жалкому жилищу, могли собрать немного съедобной травы. Изредка надсмотрщик выдавал им головку чеснока. Это было большим лакомством. Каждый день можно было слышать разговор о «стране без возврата», о том, что «реку Хубур переходить приказано издревле». Речь шла об умерших от голода. После урагана, принесшего Уру много бед, прежде всего пострадали рабы. И хотя правитель Ларсы приказал хорошо кормить рабов на строительстве храма Луны, им давали очень мало еды, надсмотрщик отбирал для себя значительную часть ячменя и полбы и продавал тем, кто мог платить во много раз больше прежнего.
Шига горестно оплакивал свои неудачи. Если бы он имел сейчас то зерно, которое отдал в долг соседям всего лишь за день до урагана, он бы обогатился. А с ним случилось самое скверное. Он не только лишился запасов зерна, но и отдал вперед серебро, которое принадлежало Эйянациру, а это было самое дурное, что он мог сделать.
Шига со страхом встречал каждый день. Он ждал прихода купца, он знал, что богатый купец не пожелает ждать и потребует немедленной выплаты. Он ничего не говорил жене, он знал, что жена поднимет великий плач и привлечет внимание всей улицы. А ему хотелось в тишине обдумать свои дела.
Тем временем Абуни старательно переписывал долговые обязательства, письма, связанные с торговыми делами, расписки и другие таблички, которые могли понадобиться богатому купцу. Дни шли за днями, Абуни так старался, что даже заслужил похвалу Игмилсина. Царский писец, узнав о беде своего соседа Шиги, очень хотел ему помочь. Замысел Сингамиля показался писцу разумным. Он сам подобрал для Абуни нужные таблички и заставлял переписывать до тех пор, пока работа мальчика не заслужила похвалы. Абуни ничего не сказал отцу и потому очень удивил Шигу своим усердием. Впервые в жизни Абуни услышал от отца:
– Из тебя получится хороший писец, Абуни. Я не жалею, что послал тебя в «дом табличек». Хорошо, что я всегда платил вперед хозяину «дома табличек». Ты еще можешь ходить целый месяц, а потом уже нечего будет отдать за учение. До нового урожая ты будешь мне помогать готовить землю, я договариваюсь в храме о сдаче ее мне в аренду. Несчастье заставило меня вернуться к прежнему занятию, я должен сам вырастить немного зерна.
– Меня похвалил Игмилсин, – похвастал Абуни. – Он сказал, что я могу получить за свою работу немного еды, если посижу в гавани и подстерегу корабельщиков, когда они возвращаются из Дильмуна.
– Иди, сынок, – согласился Шига. – Не трать время на пустяки, поработай в гавани, может, принесешь немного зерна, кунжутного масла или фиников. Все пригодится. Слышишь, малыши плачут, просят ячменной каши, а в амбаре пусто. Да и сам ты не очень сыт. Жалко мне тебя, сынок.
– Я не голоден, – отвечал Абуни. – Знаешь, куда я ходил на рассвете? Я помогал хозяину финиковой рощи собирать финики, он мне кое-что дал за работу, я поел, а свою лепешку, оставленную мне матерью, отдал малышам.
В гавань Абуни пошел вместе с Сингамилем. Они долго бродили по набережной, дожидаясь кого-либо из местных корабельщиков. И вот к закату солнца появилось маленькое суденышко Набилишу. Не успел хозяин судна выйти на берег, как Абуни и Сингамиль обратились к нему с предложением написать любую табличку грамотно и красиво, а цену назначили небольшую.
– Мне нужно написать табличку с жалобой самому Рим-Сину, – сказал Набилишу, – такую табличку вам не написать. Для этого нужно великое умение.
– А ты поручи нам эту работу, мы сделаем, если тебе понравится, ты уплатишь, а если будет плохо написано, тогда пойдешь к почтенному писцу. Что тебе стоит попробовать? – просил Сингамиль.
Абуни молча ждал, волнуясь и желая во что бы то ни стало получить возможность показать себя умелым писцом.
Они присели на сломанной лодке, и Набилишу рассказал им все, что произошло с Урсином. Он рассказал о том, как долго он его искал в Дильмуне, даже отложил возвращение в Ур, но не нашел и решил, что, если царский лекарь не вернулся в Ур, он обратится к самому Рим-Сину, чтобы рассудил. Тем более, что слитки серебра Урсин взял для того, чтобы купить редкостные целебные травы для лечения Нин-дады.
– Его ищет царская стража! – закричали взволнованные мальчишки. – По городу ходил глашатай и говорил, что царем назначена большая награда для того, кто поможет найти Урсина, повинного в гибели Нин-дады.
– Вот как, – обрадовался Набилишу, – теперь я знаю, о чем писать великому правителю Ларсы! Он поможет мне получить долг. Долговая табличка Урсина у меня. Царь еще даст кое-что в награду.
Ведя разговор с мальчиками, корабельщик следил за работой гребцов, которые выгружали на берег все купленное Набилишу в Дильмуне.
– Мы приготовим тебе табличку, обо всем напишем и принесем к завтрашнему утру. Только ни с кем не договаривайся, – просили мальчики.
Корабельщик, благодарный за добрую весть, согласился ждать до утра.
Абуни и Сингамиль долго спорили о том, как лучше рассказать о случившемся. Они десятки раз писали первые две строки, почтительно обращаясь к великому правителю Ларсы, но Сингамиль, который был единственным помощником Абуни, все отвергал. Уже вечерело, когда усталые мальчики обратились к Игмилсину, умоляя сказать, как положено писать царю и можно ли просить, чтобы царь взыскал с мошенника долг.
– Я вижу, вы настоящие друзья, – сказал писец, выслушав сбивчивый рассказ о небывалом.
Подумать только, речь идет о царском лекаре, который выманил у корабельщика два слитка серебра, выманил и скрылся.
– Я помогу тебе, Абуни, – сказал Игмилсин. – Я составлю это письмо и подарю тебе, считай, что это помощь от твоего друга Сингамиля.
– Мой отец самый благородный человек во всем Уре, – шепнул Сингамиль на ухо Абуни. – Скорее поблагодари его.
Но Игмилсин был занят и благодарить его было неуместно, это почувствовал Абуни, когда увидел строки на глиняной табличке:
«Царю великому, правителю Ларсы и Ура, Рим-Сину могучему, владыке моему скажи: говорит Набилишу – раб твой. Глашатай царского дома сказал нам, что божественный господин, любимый Уту, Нанна, Энлилем и Энки, – наш великий Рим-Син разыскивает злодея Урсина. Я знаю, где прячется Урсин. Я скажу моему господину. И еще попрошу великого господина заставить Урсина вернуть мне два слитка серебра. Обманщик и мошенник Урсин выманил мое серебро. Табличка с его печатью хранится у меня.
В день полной луны я снарядил свое суденышко в Дильмун. Гребцы уже были готовы сесть за весла, когда на кораблик ко мне пришел царский лекарь Урсин. Он сказал, что торопится в Дильмун за целебными травами для спасения царской дочери. У него не было с собой ни серебра, ни золота, он попросил у меня в долг два слитка серебра для великой цели. Я дал ему взаймы два слитка. Долговую табличку заверили мои гребцы. Я искал Урсина, чтобы забрать его особой и получить в Уре свой долг. Но я его не нашел в Дильмуне, а в Уре я узнал, что мошенник скрылся. Теперь я понял, что злодей вовсе не собирался покупать целебные травы, а просто захотел меня обобрать. Я все сказал тебе, великий правитель Ларсы. Я знаю, ты пошлешь людей, которые найдут Урсина. Если его не найдут в Дильмуне, он будет найден на медных рудниках. Хитрая лисица пожелает найти себе укромное прибежище, чтобы сытно есть, затаившись в норе. Я осмелюсь просить моего великого господина, заставь негодяя вернуть мне долг. Если его постигнет великая кара, я хотел бы прежде получить то, что дано мне богом… Будь благополучен, великий Рим-Син…»