— Не разобьемся, — он выставил вперед руку с ключом, и прямо по ходу движения возник черный зев портала. Грузовик уперся в него бампером — и встал.
Из-под крутящихся на месте колес повалил дым. Нукеры быстро нагнали грузовик и, спешившись, полезли через кузов к кабине.
— Нас что-то не пускает! — крикнул Стас и осекся: он понял, что.
Донна сжалась в кресле. Плоскость портала повисла в кабине, перегораживая ее надвое узкой вскипающей полосой. Только Стас вместе с Ширин могли беспрепятственно погрузиться в нее, а девочка нет. По мере продвижения, плоскость неумолимым бульдозером отодвинула Донну до самой спинки кресла, а потом стала раздавливать.
Ширин дернула девочку за волосы и стала выпихивать в дверь.
— Что ты делаешь? — Стас хотел вмешаться, но сразу наткнулся на немигающий зрачок пистолета.
— Не дергайся, урус!
— Пустите меня! — пронзительно заверещала Донна. — Я хочу жить!
— Не может жить тот, кто единожды уже умер! — зашлась в истерике Ширин. — Пошла вон, проклятый оборотень!
И она выпихнула Донну наружу. Тотчас машину будто что-то отпустило, и она скакнула далеко вперед, в пропасть. Однако падения не последовало, грузовик словно вмерз в кусок черного непрозрачного янтаря.
Ширин оправила неизменное черное пальто и, как ни в чем не бывало, спросила:
— Что мы будем делать с нашими денежками? Я бы выбрала Багамы. Там такие пальмы.
В это время машина выскочила на свет и продолжила движение по шоссе, бугрящемуся свежими асфальтовыми заплатками, наложенными не особенно умело. По обочинам застыли осины.
— Где мы? Это же советский союз, дубина! — закричала Ширин, попутно обозвав Россию. — Ты что с ума сошел?
Она снова сунула руку за оружием, и чтобы не быть подстрелянным, Стас был вынужден выпихнуть женщину наружу.
Ей еще повезло, что она попала на мягкое место: шоферы-дальнобойщики частенько использовали его под нужник, поэтому земля была влажная и мягкая.
Женщина поднялась в обмокшем пальто, вся в вонючей грязи, потрясая вослед машине измазанными кулачками и в очередной раз убедившись в вероломности мужчин.
Зазвонил телефон, но Чума не торопился брать трубку, дожидаясь пока сработает автоответчик.
— Вы позвонили директору ООО…Депутату Государственной Думы…
— Алло! — прорвался веселый голос. — Меня зовут Станислав Бушуев. Я это…Деньги МВФ привез.
Весь лоск мигом слетел с директора, и он словно мопс колбасу схватил трубку, переключив связь на правительственную, не поддающуюся прослушиванию, линию.
— Алло! Алло! Я у аппарата! Кто вы? Как вы узнали про деньги? Вы где?
— Слишком много вопросов. Я в России.
— Как в России? Вы уже в стране? — возопил Чума, подумав, Боже, какой идиот.
— Мало того, я в шестидесяти километрах от города. Через час буду у вас. Готов сдать деньги. Скажите, где? Я могу в банк подъехать.
Сердце директора бешено забилось. Вот он миг удачи. Какой там удачи! Победы! Баобаб даст дуба от зависти. Конкуренцию хотел составить, импотент чертов, свою красотку жену кому только не подкладывает, лишь бы она к нему не приставала, а все списывает на свой финансовый гений, якобы забирающий все его силы. А теперь что скажешь? Где твой гений?
— Так куда мне ехать?
— Я все скажу. Перезвоните мне через четверть часа.
Чума лихорадочно сображал, куда бы понадежнее спрятать деньги. Может, в оффшорную зону? Калмык, дурак по виду и надежный как немецкий сейф насчет всего того, что касается денег, точнее, как их спереть из казны и поделить, еще никогда не подводил.
Чума взял трубку, даже стал набирать номер, когда в мембране неожиданно раздался голос:
— Не надо этого делать, Анатолий Борисович.
— Кто это говорит? — вскрикнул Чума от неожиданности. — Телефонистка?
— Не сходите с ума. Какая телефонистка? Это же ваш личный цифровой канал. Бузаев говорит, если вы еще не узнали.
— Александр Иванович? Вы меня напугали.
— И это вы называете «напугал»? Надеюсь, в дальнейшем это получится лучше.
— Александр Иванович, мне сейчас некогда, давайте завтра созвонимся. Мне нужно сделать срочный звонок.
— Вам никуда не надо звонить.
— Не понял.
— Вы много чего не поняли. Например, как я сейчас с вами разговариваю, ведь позвонить по этому номеру невозможно. Его просто нет.
— А как вы звоните?
— Анатолий Борисович, не будьте так наивны. Ваше богатство не зиждется на пустом месте. Вам ПОЗВОЛИЛИ его нажить.
— Кто позволил? Что за ерунда? Я в бизнесе с 15-ти лет!
— Вы хотите сказать, что достаточно? Ладно. Хватит заниматься пустословием. Тем более вы все равно никуда позвонить не сможете. Все ваши телефоны после звонка Бушуева надежно заблокированы. Но вы и сами никуда не позвоните. У нас столько компромата на вас, что сгоревшие два чемодана с документацией по траншу, установку таймера на которые записана на видео, покажется семечками.
Чума в ужасе сжал трубку.
— Фаина Сергеевна! — простонал он.
— Не надо так расстраиваться, Анатолий Борисович. Ничего страшного не произошло. Вы просто забудете о звонке этого парня и больше сегодня вообще не подойдете к аппарату, автоответчик, кстати, тоже отключите.
— На кого вы работаете? На НИХ?
— Не будем задавать лишних вопросов. Чудная погода сегодня. Вы живы, а это главное. А на кого работаю я, на кого вы БУДЕТЕ работать, разве это так уж важно?
Он остался сидеть с разом угасшей трубкой в руках. Похоже, всю линию обесточили. Даже, может АТС правительственную заблокировали.
Чума понял.
Теперь он никто. Червь на крючке. Как же надо было его ненавидеть, чтобы сотворить такое? Он вроде ничего плохого и не сделал.
Ошибка Стаса заключалась в недопустимой расслабленности при виде родных до слез березках, похрустывающем снежке, вырывающемся изо рта облачкам пара.
Когда мотор стал давиться от нехватки горючего, вместо того, чтобы оставить машину в укромном месте и пойти с ваучером к ближайшей заправке, он заехал туда на машине.
На окраине сознания царапнуло наблюдение, на заправке машин нет, но присутствуют пять или шесть заправщиков в фирменных синих комбезах. Все как на подбор крепкие молодые ребята. Коротко стриженные и побритые. Видно, хозяин их здорово пасет.
Один из крепышей вынул из колонки заправочный шланг и подошел. Стас с трудом выбрался из машины, но на этом силы его покинули, и он прислонился к борту.
Крепыш суетился. А что он там делает, я ведь не заплатил, подумал Стас. И почему он не обращает внимание на его вид. Раздетый дядька зимой с пулевым ранением наверняка тут не частый гость.
Но крепыш не заправлял машину. Открыв запор, он поливал бензином на борта, на контейнер.
— Не дергайся! — сзади ткнулся ствол.
Несмотря на смертельную усталость, рефлекс сработал незамедлительно. В руке был ключ от минарета. Только теперь он превратился в кинжал. Наличие эфеса, а еще больше длинный заостренный штырь, что нужно еще.
Видно нападавших убаюкал его измученный вид, и они не ожидали от доходяги такого финта. Он ушел в сторону и рубанул сначала по руке с пистолетом, второй отшатнулся, но он и его достал, поменяв на лету хват и ударив в грудь. Поначалу у него возникло нехорошее предчувствие, что противник в бронежилете, но лезвие издало хрустящий звук и ушло по самую рукоять.
Один уронил пистолет вместе с отрубленной кистью, второй шланг, забившийся, словно живой на асфальте.
Стас впрыгнул-вполз в кабину. Когда завел мотор, педаль газа была вдавлена до отказа. Грузовик взвыл на остатках бензина, исступленно завизжали покрышки. Выстрелов не было слышно, работали по-тихому, лобовое стекло покрылось красивым рассыпчатым узором.
Тихую идиллию испортил разлитый бензин. Сзади с треском лопнуло, и борта занялись открытым огнем.
Ехавшие по шоссе узрели картинку из фильмов ужасов. Полыхающий грузовик мчался на всех парах, а потом вдруг исчез, как-будто его и не было.
Холод портала сбил пламя. Стас и сам не знал, с чего он решил внутри портала холодно. Каждый раз, когда он оказывался внутри, его охватывал озноб. Холод пробирал изнутри, словно остывали сами кости. Но на этот раз это сыграло на его стороне. Пламя загасло с легким хлопком, словно его и не было. Даже дыма не осталось.