Шура генерировал осмысленный бред — это было его нормальное состояние. Он, например, спрашивал: «А почему наше пространство трехмерно?» Ответа на этот вопрос, вообще говоря, нет. И трехмерно ли оно — тоже большой вопрос. Если брать только пространственные координаты, то вроде бы — да. А на самом деле? Как-то раз, зацепив ухом очередной Шурин высокоумный пассаж, Сереженька Шрейдер, погромыхивая старым, протертым до подкладки портфелем, в котором, судя по звуку, однозначно распознавалась пара бутылок водки, ответил просто: «Размерность нашего пространства либо e, либо Пи» — и скрылся за поворотом коридора. Все были обескуражены простотой и мудростью гипотезы.
Шура катит очередную телегу из пространства идей, я с удовольствием курю нечеловечески крепкий кубинский «Лигерос», а Григорий — самый реалистичный изо всех собравшихся, благородных, но крайне безденежных донов — размышляет на тему, где бы вкусно поесть. Плодотворная дебютная идея приходит в голову именно ему.
— А ведь послезавтра у Алеши Смирнова день рождения.
— Да, действительно, — несколько растерянно соглашается Шура, с трудом выбираясь из царства чистой мысли, — надо бы подарок купить. Так что же мы Алеше подарим? Может, пивную кружку?
— Ты, Шура, — человек высокого интеллекта, но мысль твоя движется по проторенным путям.
— Ну а что ты предлагаешь? — обижается Шура.
— Будем импровизировать, — решает брат Просидинг.
Начинается мозговой штурм. Как и всякий мозговой штурм, это водопад совершенной чепухи, из которой почему-то иногда вышелушиваются действительно свежие идеи.
Появляется утилитарное, но не лишенное некоторой изысканности предложение — подарить имениннику запас туалетной бумаги на семестр. Надо сказать, что туалетную бумагу купить было совсем непросто, а при удаче брали ее сразу целыми низками — идет по улице человек, а у него через плечо, как пулеметная лента у революционного матроса, висит веревка, на которой рулонов пятнадцать туалетной бумаги, и к нему каждый второй бросается с вопросом: «Где дают?», а он гордо так отвечает: «Там уже кончилась».
Но все-таки и в этой идее нет истинного полета. И тогда Григорий Просидинг как самый остроумный говорит:
— Давайте подарим ему коромысло.
— Зачем ему коромысло? — начинает Шура, слегка обалдевший от прорыва Гришиной фантазии, но тут же умолкает.
Безумная идея обрастает плотью, материализуется прямо на глазах.
— Ну сначала надо написать инструкцию, — это уже я подаю голос, — а то как он будет без инструкции с коромыслом обходиться, обязательно что-нибудь напутает.
— Действительно, — говорит Шура, — вдруг он решит использовать его в качестве аптечных весов, а у коромысла окажется слишком высокая погрешность. Решит, скажем, Алеша отмерить аспирин в порошке, чтобы при простуде принять необходимую дозу, и наверняка ошибется, выпьет не чайную ложку, а ведро. Это может привести к негативным последствиям. Давайте будем беречь Алешино здоровье.
— А инструкцию дадим Олёне, — она у нас художник, пусть изобразит великое творение полууставом.
— Заметано. Пишем. Чувствительность коромысла составляет плюс-минус одно ведро. Идеально подходит для измерения объема.
— И переноски, — добавляю я.
— И переноски пива из «Тайваня».
Дело идет на лад.
— При ядерном взрыве коромысло следует оберегать от прямого светового излучения и взрывной волны. Иначе это может привести к полному испепелению и множественным переломам конструкции.
— Ты, конечно, видный ядерный физик, но вот только отчего у тебя голова набита одними старыми байками? Зачем учебник-то по гражданской обороне цитировать?
— Тогда правила хранения коромысла. Во избежание покореживания несущей конструкции коромысло следует хранить в подвешенном на гвоздь состоянии.
— Несущая конструкция — это баба, которая ведра несет, что-то не то получается.
— Да, не то.
— Пусть будет опорная конструкция. И про ведра. С особой аккуратностью следует выходить за пивом с пустыми ведрами. В этом случае необходимо пробираться к пивной задворками, дабы не встретить хорошего человека и не принести ему неудачу. Зато обратно следует возвращаться исключительно по улице Горького в час пик навстречу пассажиропотоку, чтобы осчастливить человечество.
— Может, про предельную нагрузку?
— Подвешивать на коромысле не более одного студента на один конец во избежание переламывания орудия труда и приведения его в состояние негодности.