Быть падаваном было достаточным напоминанием о его надеждах и ограничениях, по мнению Оби-Вана, но он знал, что лучше этого не говорить. “Ты хочешь сказать, что не воспринимаешь пророчества буквально?”
- Однажды, когда я был моложе” - Куай-Гон пожал плечами. - Но нет же. Однако я также не думаю, что они бессмысленны, как и большинство джедаев в наши дни. Изучение того, во что верили древние мистики, связывает нас с нашей историей.”
“У джедаев больше нет таких мистиков,-заметил Оби-Ван. “Мы должны отбросить видения будущего, потому что не можем знать, сбудутся ли они. Мастер Йода даже говорит, что такие видения могут привести джедая во тьму.”
- Да, стремление узнать будущее может быть одной из форм контроля, которая может привести к темной стороне,-сказал Куай-Гон своим глубоким, звучным голосом. По его тону Оби-Ван понял, что его учитель уже много раз слышал все это от Йоды. - А изучение форм боя на световых мечах - это способ подготовки к насилию. Насилие тоже может привести к темной стороне. Нам доверена огромная дипломатическая власть, а это значит, что мы оказываем влияние на целые системы—”
“Я понимаю, что ты имеешь в виду,-сказал Оби-Ван. - К темной стороне ведет множество путей.”
- Как джедаи, мы обладаем силой, которой нет и никогда не будет у обычных существ. Обладание властью над другими существами всегда будет требовать от нас бдительности против тьмы внутри нас. Наша способность иногда заглядывать в будущее не более и не менее опасна, чем любой другой наш талант.”
Оби-Ван решил продолжать настаивать. Куай-Гон уважает вызов...в точку. - Древние мистики стремились познать события грядущих столетий и тысячелетий. Разве это не высокомерие? Нежелание принять естественный поток Силы? Мы можем видеть их писания в более метафорическом свете, но они этого не сделали, они действительно думали, что предсказывают, что это произойдет. ”
“Я не считаю себя судьей древних мистиков, да и тебе не следует этого делать.- Куай-Гон явно не собирался делиться чем-то еще. Он уже переключил свое внимание на записи, которые принес ему Оби-Ван. “Ты хорошо поработал. Это обеспечит меня чтением на несколько дней.- В его голубых глазах блеснул веселый огонек. - Другими словами, на какое-то время ты в безопасности от архивов. Иди и проведи время со своими друзьями.”
Оби-Ван усмехнулся. - Благодарю Вас, Учитель.- Он поднялся, чтобы уйти, но остановился. “Но ... как ты думаешь, сколько еще мне придется ездить в архив?- Этот проект пророчества продолжался уже два года; конечно, даже Куай-Гон не собирался исследовать их бесконечно.
Куай-Гон замер с чашкой на полпути к губам. Выражение его лица было трудно прочесть—возможно, осознание и смятение.
- Учитель? Я вовсе не собиралась жаловаться на Архивы.”
“Не беспокойся об этом,-сказал Куай-Гон. Его глаза не встретились с глазами Оби-Вана. - мы поговорим позже. О многом.”
Несколько загадочно, подумал Оби-Ван, но для Куай-Гона в этом не было ничего нового. - Тогда Спокойной ночи.”
“Спокойной ночи.”
Оби-Ван поспешил к нижним уровням, надеясь, что еще достаточно рано для того, чтобы начать игру в дежарик. Что-то не давало ему покоя в последние минуты его разговора с Куай-Гоном. Очевидно, его Учитель хранил какую-то тайну.
Но это никак не могло быть связано с самим Оби-Ваном. Если бы это было так, его Учитель сказал бы ему об этом.
Прежде
“Ты боишься, - сказал Учитель Дуку.
Двенадцатилетний Куай-Гон Джинн опустился на колени перед своим новым учителем. Только вчера Дуку выбрал его падаваном. Он провел свою последнюю ночь в детском саду, смеясь вместе со своими друзьями, представляя себе все приключения, которые ему предстоят, и упражняясь со своим световым мечом в комнате для спарринга, пока Мастер Яддл не приказал ему лечь спать.
Но сегодня утром ему пришлось собрать свои немногочисленные пожитки в небольшой узелок и покинуть ясли, где он жил столько, сколько себя помнил. Ему сделали традиционную для людей Падаванскую стрижку, и он больше не был похож на мальчика, которого всегда видел в своем отражении; вместо этого он стал неуклюжим незнакомцем. И он пришел сюда, в покои мастера Дуку, чтобы предстать перед человеком, который решит, достоин ли он быть рыцарем—джедаем-или недостоин.
- Ну и что же? Дуку поднял одну бровь. Казалось, он возвышался на три метра, нависая над Куай-Гоном, как обсидиановая стена. “Неужели ты никак не отреагировал на мое замечание?”