Глава 7
Оби-Вану казалось, что он не может ни говорить, ни слышать. Он не чувствовал ничего, кроме собственного дыхания и пульса. Шок, который он испытал, лишил его способности воспринимать что-либо еще, кроме чувства стыда.
Глаза Куай-Гона встретились на одно мгновение—достаточно долго, чтобы Оби-Ван увидел боль в глазах своего учителя. Это не помогло, так как Куай-Гон знал, что поступил неправильно. Это только усугубило ситуацию.
Когда канцлер Кай закончила официальную встречу, Оби-Ван немедленно встал и направился к двери. Там он ненадолго задержался, ожидая, чтобы последовать за своим Учителем согласно обычаю, но Кай вместо этого поманила Куай-Гона обратно к ней. - О, послушайте, могу я попросить у вас совета? Это личное дело-я хочу сделать мастеру Йоде какой-нибудь подарок, когда буду уходить, что-то вроде благодарности за всю работу, которую мы сделали вместе, но его так трудно купить—”
Куай-Гон застрял, а это означало, что Оби-Ван был свободен сделать то, что он хотел больше всего: уйти.
Выяснить, что делать потом...это было самое трудное.
Он даже не сказал мне, что больше не будет моим Учителем? Я даже не стою того, чтобы меня информировать?
Оби-Ван остановился. Он открыл глаза, осматривая безмятежный интерьер одной из медитационных комнат Храма: стеклянные голубые сферические стены, мягкие подушки на полу, на которых можно было сидеть или лежать, нежные перезвоны на заднем плане. Спокойный, успокаивающий и абсолютно бесполезный для Оби-Вана в его нынешнем состоянии ума. Если он не мог успокоить себя медитацией здесь, то не мог сделать этого нигде.
Гнев иногда отказывался покидать душу иначе как через тело.
К этому времени уже наступила поздняя ночь—после комендантского часа для юнлингов, после всех официальных встреч, когда большинство из немногих джедаев, бродивших по залам, принадлежали к ночным видам. Шаги Оби-Вана эхом отдавались в сводчатых коридорах, неестественно громкие в тишине Храма. Интересно, подумал он, может быть, из-за этого звука он чувствует себя слишком заметным, или потому, что не имеет ни малейшего представления о том, как много знают другие.
Неужели он был последним, кто узнал, что Учитель покидает его, не сказав ни слова? Или ему придется объяснять всем, почему он семнадцатилетний падаван в поисках нового учителя? Он никогда даже не слышал об этом раньше. Был ли он первым одноразовым падаваном в десятилетней истории джедаев?
Оби-Ван спохватился. Это не могло быть правдой. По крайней мере, это было не совсем так. Но не было никакого смысла изображать его положение хуже, чем оно было на самом деле. Это уже было достаточно плохо.
Его путь пролегал по туннелю, который вел через водные уровни Храма, где жили и тренировались джедаи и падаваны из водных миров, по крайней мере частично. Волнистые линии голубого света освещали сводчатый полупрозрачный потолок, сквозь который он мог различить фигуры двух юнлингов—Мон Каламари и Селката, плывущих над головой. Были ли они на улице после комендантского часа, или дневные циклы протекали по-другому на водных уровнях?
Оби-Ван еще так много не узнал о Храме, о джедаях. В тот момент ему казалось, что у него даже не будет возможности учиться.
Наконец он добрался до Додзе падаванов. Здесь молодые джедаи могли тренироваться и практиковаться вместе, как проводить время с друзьями, так и учиться у своих сверстников. Падаваны способны многому научить друг друга, объяснил Йода, и гораздо более способны, когда их Учителя не следят за ними.
Он прошелся по всей длине шестиугольного пола, стараясь сосредоточиться как можно лучше, прежде чем, наконец, вытащить свой световой меч из-за пояса. Его жужжание наполнило тишину, и его хватка инстинктивно усилилась в ответ на его слабую вибрацию. Глубоко вздохнув, Оби-Ван принял боевую стойку и начал каденцию.
Основные ритмы были там, где все начинали. Основные ходы, ключевые средства защиты, потенциальные атаки. За эти годы Оби-Ван стал очень силен в стартовых каденциях; как и большинство падаванов, он ожидал, что ему покажут другие формы боя, выберут другую, чтобы тренироваться и начнет развивать свой личный опыт.
Куай-Гон все еще заставлял Оби-Вана практиковать основы.
Почему? У нас были недоразумения в бою, но он не может спорить с моей техникой боя. Оби-Ван рассек воздух, крутанул свой световой меч, наслаждаясь тем, как его гул искажается при каждом движении. По крайней мере, там я его никогда не подводил.
Пока он тренировался, воспоминания о прошлых битвах, прошлых успехах рассеяли туман негодования в голове Оби-Вана. Будущее почти не вторгалось в его мысли, и когда это случалось, он представлял себе потенциальных учителей, наблюдающих за его тренировкой, впечатленных и решивших добиться большего от этого падавана.—
“Отлично.- Богатый голос Куай-Гона эхом разнесся по всему додзе. “Ты даже быстрее, чем я думал.”
Оби-Вану удалось остановиться на месте, не дрогнув и не выдав своего удивления. Он держал свой световой меч горизонтально поперек груди, его синий свет отбрасывал все вокруг, включая Куай-Гона, в черно-белый цвет. “Это додзе падаванов,-сказал Оби-Ван.
“Знаешь, когда-то я был падаваном. Куай-Гон шагнул дальше в додзе, глядя на сводчатый потолок, где различные следы рук и ног свидетельствовали о Падаванах, практикующих более атлетические стили боя на световых мечах.
“Я вовсе не имел в виду, что ты не знаешь, где он находится.”
Куай-Гон поднял бровь. “Ты имеешь в виду, что я делаю здесь, где мне не место?”
Он казался таким ... спокойным. Даже удивлен. То великодушие, которое Оби-Ван пытался испытывать к своему учителю, ослабело. “Вообще-то я не задаю вопросов.”
Невысказанный упрек тек вокруг Куай-Гона, как вода. Куай-Гон Джинн мог быть несовершенным, неортодоксальным джедаем во многих отношениях, но Оби-Ван должен был позавидовать легкости своего учителя. Вместо того, чтобы спорить с Оби-Ваном о его праве быть там или просто уйти, Куай-Гон сказал: Это не тот способ, которым ты должен был узнать о моем приглашении в Совет. Я долго раздумывал, не сказать ли тебе, но решил подождать, пока не приму окончательного решения.”
Оби-Ван подавил горький смешок. “Вы всерьез думаете отказаться? А вы когда-нибудь были? Я в этом сомневаюсь.”
Куай-Гон вздохнул. - Вполне справедливо. Твоя реакция вполне понятна. Но у меня есть оговорки. Проблемы, которые я должен решить внутри себя, прежде чем я смогу принять на себя такую ответственность.”
- Проблемы, которые вы и не подумали бы обсуждать со мной.”
Это замечание, наконец, пронзило проклятое спокойствие Куай-Гона. - Я подозревал, что вы будете слишком расстроены, чтобы обсуждать это рационально. Очевидно, я был прав.”
“Я думал, ты сказал, что моя реакция понятна” - парировал Оби-Ван. “Так почему же это лишает меня возможности услышать правду?”
Куай-Гон положил руки на свой широкий пояс, как он делал, когда начинал уходить в себя. “ ... мы должны обсудить это в другое время. Ни один из нас не является его лучшим " я " в настоящее время.”
Несмотря на свое настроение, Оби-Ван знал, что Куай-Гон был прав насчет этого. Но он не мог позволить себе так легко его бросить. “Я все время спрашиваю себя, Почему ты никогда не обучал меня основным ритмам.- Он крутанул свой световой меч и опустил его в более низкую позицию. “Вы же не могли подумать, что мое мастерство было недостаточным. Так почему бы не двигаться дальше? Но теперь я думаю, что знаю ответ.”
- Просвети меня,-сухо сказал Куай-Гон.
- Потому что ты давным-давно решил избавиться от меня так или иначе. Что мы не будем учителем и падаваном, так зачем же планировать все заранее? Зачем вообще пытаться? Ты знал, что кто-то другой должен будет закончить мое обучение.” Оби-Ван выключил световой меч.. “Ты все-таки оказался пророком, Учитель.”
Куай-Гон молчал так долго, что Оби-Ван сначала подумал, что он выиграл спор. Наконец он ответил: "Я держал тебя в основах не просто так, Оби-Ван. И если бы ты когда-нибудь понял почему, то, возможно, понял бы меня достаточно хорошо, чтобы мы могли преуспеть как Учитель и Ученик. А так-Я полагаю, Сила иногда гарантирует, что все обернется к лучшему.”