— Прекратите бредить, я скорее покончу с собой...
— Ана, — в свою очередь перебил ее Бейхами, — это не бред, а ожидаемый блуд, если бы не моя привязанность и снисходительность к тебе.
Краска залила гладкое лицо Аны, так что еще не обсохшие, но уже начинающие волниться пышные волосы приняли иной, золотисто-ядреный оттенок.
— Этого не будет, будет смерть, — уже без ленцы, с едва заметной тревогой.
— Это тебе кажется, а умереть нелегко, не дадут, — уже склонился к уху Бейхами, предвещающе шепелявил. — Человек изощрен в пороках. Выбьют из тебя эту спесь, надругаются так, что ни жить, ни умирать, ни думать не будешь, будешь куклой, рабой, как вон те, в лучшем случае.
— Нет! — крикнула Ана, обхватив костяные подлокотники.
Сидящие в противоположном углу брат и сестра со страхом в глазах вскочили, на них-то указывал теперь Бейхами:
— А о них ты думаешь? Или до себя и с ними покончишь? — слащаво-ядовитое шипение. — Разбросают вас по белу свету, будете лет пять, пока молоды, всех, кто захочет, ублажать, а там и помирай сколько хочешь...
— Нет... — еще ниже склонила Ана голову, — если бы не они... — упала на шелковую ткань крупная слеза.
— В том-то и дело... Хотя, — забарабанил пальцами о слоновую кость Бейхами, — когда голодная крыса начинает грызть пятку, думаешь только о себе.
— Не мучайте меня, — исступленным голосом взмолилась Ана, пребывая на грани истерики.
— Разве это мучение? — еще ближе от ее красивого уха зашептали влажные губы работорговца. — Мучение, когда из-за жалкого куска хлеба будешь с улыбкой на лице ублажать отцеубийцу.
— Нет! — истошно закричала Ана, закрывая руками уши. От ее прежней горделивой осанки ничего не осталось, согнулась, чуть ли не в коленях пряча лицо.
— Слушай меня, — вкрадчиво-повелительным металлом резанул голос Бейхами. — Хоть и баловал я тебя — ты рабыня, и не моя... Я к тебе привязался, и, жалея тебя, подскажу: у тебя есть шанс спасти не только себя, сестру и брата, но и меня заодно. Ты сильная и смелая, я уверен, ты справишься, или... твоя красота так тебя изведет, что тысячу раз пожелаешь смерти, а не сможешь, и будешь с завистью вспоминать утонувшую сестру... Вставай, у нас мало времени, тебя пожелала «императрица» Феофана, а в Византии ее пожелание — закон... Пошли, нам далеко плыть, по пути все узнаешь.
...Феофана — умная, красивая, избалованная судьбой единственная сестра императора Романа Лекапина. С детства она была не по годам способной и, главное, внимательной. Она быстро поняла и освоила нравы и мораль империи. Еще очень юной, с политической целью, а более чтобы обуздать замужеством сестру, Роман выдал ее за уже немолодого, влиятельного префекта претория Востока, чревоугодника Иоанна Капподийского. Их брак был фикцией, и супруги намеренно досаждали друг другу. Обыкновенно не совсем здоровый, толстый Иоанн Капподийский появлялся в кругу пестрой толпы фривольно одетых девиц легкого поведения, опираясь на плечи которых он продвигался в живописном и полном распущенности великолепии. А когда Иоанн следовал в Константинополь или еще куда-либо, его сопровождало до десяти тысяч рабов и слуг. Он был горд, богат, заносчив. Примерно так же вела себя и жила его жена — Феофана. Между супругами частенько возникали серьезные скандалы, дошедшие до вражды, и, наверное, из-за неприязни к Феофане Иоанн Капподийский постепенно принял сторону врагов Романа — византийских евреев, которых Роман Лекапин яро преследовал за узурпацию власти. Зять императора недолго пребывал в стане врага; вскоре его нашли мертвым на собственном ложе. Говорили о насильственной смерти не без участия жены. Впрочем, это было не редкостью в коррумпированной Византии; никто не возмутился и не удивился. Однако, не дожидаясь новых жертв, немногочисленные, но влиятельные и сплоченные противники императора свершили очередной дворцовый переворот, Романа Лекапина посадили в яму, а сестру пожалели — отправили в монастырь. Думали — распутная бабенка, там от горя и помрет, но не тут-то было, Феофана показала свой характер и ум. Она бежала, и не куда-нибудь, а к враждебным сарацинам, сконцентрировала вокруг себя деньги, а значит и людей, наняла армию в Византии и вихрем погромов прошлась по стране. Освободила брата, вновь посадила его на императорский трон, и сама стала называться «императрицей».
С тех пор жизнь стала сказочной: власть, деньги, страсть — составляющие ее вечного празднества. Лучшие бани, театры, гостиницы, ипподромы — эти самые злачные заведения принадлежат Феофане, она решает многое, если не все. Оргии не прекращаются неделями, на многочисленных конкурсах красоты она выбирает юношей, а ее еще совсем юный сын — девушек.