— Дети, вы должны учиться хорошо. Это — ваша святая обязанность.
Крайняя девочка подняла руку и, поднявшись с пола, спросила:
— Глафира Петровна, а что такое «святая»?
— «Святая»? — Леночка наморщила лобик и задумалась. — Ну, это такое слово, его еще попы выдумали.
— Глафира Петровна, — выглянула из-за стула вторая крохотная девочка-близнец. — А… а кто такие «попы»?
— Катенька, когда задаешь вопрос учительнице, нужно, во-первых, поднять руку и, во-вторых, встать, — строго сказала Леночка.
— Я… я забыла.
Настоящая Глафира Петровна стояла в коридоре, закусив губу и с трудом удерживая смех.
— К вам можно? — спросила она, раскрывая дверь пошире.
Близнецы вскочили и во все глаза уставились на вошедшую, а лицо Леночки залилось ярким румянцем.
— Проходите, Глафира Петровна, — опомнилась, наконец, она и пододвинула стул. — Садитесь, пожалуйста. Мама ушла за хлебом, Она сейчас придет.
— А где Сережа?
— Сережа в кино.
— Значит, вы одни дома хозяйничаете? Молодцы! Что же вы сейчас делали?
Близнецы хором, как по команде сказали:
— Мы играли.
— Как же вы играли?
— В школу.
— Кто же у вас был учительницей Глафирой Петровной? А?.. — улыбаясь, спросила Глафира Петровна.
Леночка густо покраснела и сделала близнецам какой-то знак, но те, ничего не поняв, указали на нее пальцами и опять, как по команде, хором воскликнули:
— Она!
— Милая моя девочка, я же все слышала, — засмеялась Глафира Петровна, обнимая Леночку за плечи и притягивая к себе.
В это время в дверях показалась сама хозяйка, Матрена Ильинична Свистунова. Увидев учительницу, она опустила на пол сумку с продуктами и упавшим голосом сказала:
— Глафира Петровна… здравствуйте. Опять мой сорванец чего-нибудь натворил?.. — Выслушав рассказ учительницы об утреннем происшествии, Матрена Ильинична грозно сдвинула брови и застучала по столу: — Ну, погоди ж ты, мерзавец! Я т-тебе покажу! Лопнуло мое терпение! Пусть придет только — попробует ремня!
— Что вы! Что вы! — Глафира Петровна даже привстала со стула. — Бить детей ни в коем случае нельзя! Эх, Матрена Ильинична, как же вы это так?! Ведь вы таким путем его только озлобите против себя.
— Глафира Петровна, голубушка! — плачущим голосом выкрикнула женщина. — Что же делать, коли он русских слов не понимает?! И в кого он только уродился. Остальные-то ведь дети, дочурки мои, воды не замутят сроду!
— Успокойтесь, Матрена Ильинична, успокойтесь.
— Всем я довольна, — продолжала причитать женщина. — Всем довольна. После того как Тимоша, муж мой, на фронте погиб, завод какую мне помощь оказал! Вот недавно квартиру дали в новом доме. Всем я довольна, если бы не Сережа, наказание мое! Вы думаете, он в школе только такой? А дома? Ведь это — чистый бес! Каждый день жди от него чего-нибудь. Вчера во второй квартире стекло выбил мячом, а сегодня с дружком своим Витькой чего удумали? Ниже нас инженер живет, мамаша ихняя, старушка, очень кошек любит. Так они изловили любимого старушкиного кота, привязали к моему зонтику и спустили со второго этажа. «Это, говорят, у нас парашют»! Тьфу! — женщина энергично плюнула.
— Скажите, Матрена Ильинична, — спросила Глафира Петровна, — вы не знаете, что любит ваш Сережа, о чем мечтает, например?
— О чем мечтает? А кто ж его знает, о чем он мечтает, постреленок? Скрытный он у меня, а в голову-то к нему не залезешь.
Матрена Ильинична устало махнула рукой.
— А книги читать он любит?
— Книги? Любит да не всякие, а чтобы про войну были, особенно, про летчиков. Как-то племянник мой приезжал из армии в отпуск и подарил он Сереже книгу, «Повесть о настоящем человеке» называется. Зачитался мой Сережа до полуночи так, что пришлось силой книгу отобрать и спать уложить.
— Выходит, он летчиком мечтает стать?
— Кто его знает? — опять повторила женщина. — Думается мне, что на завод он не прочь бы поступить, только лет ему мало. Как-то слышала я, как он с дружками своими разговаривал. «Мне, говорит, все эти учености ни к чему. Я, говорит, на завод пойду, токарем стану, как Василий Иванович Грабин». Это — стахановец, знаменитый на нашем заводе, сейчас с матерью здесь же, в нашем доме живут. Слыхали, может?