— Второй отряд, подъем!! — кричит вожатый Юра и стаскивает с любителей поспать одеяла. — На зарядку!.. Живо, а то опять нас первый отряд обгонит!
Услышав про первый отряд, мальчики начинают спешить: первый отряд их давний соперник. Зарядка, умывание, уборка постелей — и вот отряды выстраиваются на линейке.
— Председатели советов отрядов, сдать рапорт!.. — звонко командует Зина.
Мальчики и девочки четко, по-военному подходят к ней и, салютуя, рапортуют…
— Лагерь, к подъему флага, смирно!
Торжественно звучит Гимн Советского Союза. Три сотни мальчиков и девочек в трусах и майках, взметнув вверх загорелые руки, застыли, отдавая салют. Медленно ползет вверх по шесту и, развернувшись на самом верху, весело заколыхался на ветру алый пионерский флаг. Начинается новый день лагеря «Уральские огни», еще один день счастливого, радостного детства…
КОЛХОЗНАЯ МОРКОВЬ
После завтрака начальник лагеря созвал экстренное совещание. Вожатые и воспитатели собрались в небольшом, всем хорошо знакомом кабинете Степана Григорьевича. Маленький письменный столик у окна, две полки с книгами и репродукция с картины «Ленин и Сталин в Горках». Новым и необычным здесь был разве только большой пучок зелени, в беспорядке сваленный на всегда аккуратно прибранный стол начальника.
Когда пришла Зина, Степан Григорьевич, испытующе взглянув на нее, спросил:
— Зина, вы ничего подозрительного сегодня ночью не заметили?
— Нет, не заметила, — сказала Зина и тут же испуганно спросила: — А что?! Случилось что-нибудь?!
— Случилось очень некрасивое дело. Сегодня ко мне пришел колхозный сторож дед Архип и сообщил, что вот уже вторую ночь кто-то делает набеги на колхозную морковь. А вот это нашли возле лагеря… — и начальник лагеря поднял зеленый пучок.
— Степан Григорьевич, а при чем же здесь мы? — не выдержав, спросила Стеша, вожатая пятого отряда.
— Архип Захарыч говорит, что это — дело рук наших ребят. Прошлую ночь он никого не заметил, а сегодня видел, как трое мальчиков в майках и трусах дергали морковь, но поймать ни одного из них не удалось.
Степан Григорьевич взглянул на Юру и добавил:
— Лично я думаю, что это сделал кто-нибудь из второго отряда. Из вашего отряда, Юрий Константинович.
Юра нахмурился и обиженно произнес:
— Ну, конечно! Как что-нибудь случится, так обязательно на второй отряд думают… Почему! На каком основании?..
— А на том основании, — невольно улыбнулся Степан Григорьевич, — что все лагерные сорви-головы, как по заказу, собрались в вашем отряде…
— Ребята у меня хорошие. А что они живые и на разные выдумки горазды, так, по-моему, из таких ребят во сто раз легче человека сделать, чем из какого-нибудь тихони.
— А все-таки я почти уверен, что к этому делу причастен ваш «триумвират».
— Какой такой «триумвират»?
— Сергей Свистунов и компания, его закадычные дружки Илья и… как другого-то зовут?
— Витя.
— Вот именно: Витя.
Старшая пионервожатая, до сих пор сидевшая молча, возмущенно воскликнула:
— Степан Григорьевич, я одного не могу понять: кому понадобилась такая морковь?! Ведь она же незрелая, одни хвостики. Ее и есть-то нельзя! Что ж, наши ребята голодные что ли, в самом деле?!
— Голодные? — вмешалась в разговор воспитательница Серафима Алексеевна. — Сегодня за завтраком на второе запеканка была с черносливом. Очень вкусная! И что же вы думаете? В двух отрядах все наотрез отказались ее есть и заявили, что они уже наелись: больше мол некуда. Тетя Паша, повариха, даже расстроилась. «Как, говорит, ни старайся, на вас все не угодишь».
— Тогда я не понимаю, Степан Григорьевич, что за охота рвать такую морковь?!
— А вы думаете, Мария Александровна, что им так уж нужна морковь? Морковь — только повод, — начальник поправил очки и задумчиво забарабанил пальцами по столу. — А в глубине скрыта, по-моему, погоня за ложной романтикой.
— Романтикой? — недоверчиво улыбнулась старшая вожатая. — Шутите, Степан Григорьевич? Какая же тут романтика? До сих пор это по-русски называлось просто воровством.
— Не понимаете, в чем романтика?
— Хоть убейте, не понимаю.
— А вот послушайте, что сказал на собрании учащихся восьмых-десятых классов города Москвы Михаил Иванович Калинин.
Начальник достал с полки книгу в светло-коричневом переплете, нашел нужную страницу и прочитал:
«Внешне мы (речь идет о молодых участниках нелегальных кружков — Л. Сурин) мало чем отличались от остальных рабочих. Так же, как и другие молодые рабочие, мы… иногда, возвращаясь ночью с работы, даже забирались в чужие сады, разумеется, для озорства, чтобы показать свою храбрость, — Степан Григорьевич сделал многозначительную паузу, — но отнюдь не потому, что нам уж так были нужны яблоки. Помню, как сейчас, в одном из садов около Путиловского завода был сторож, а у него ружье, заряженное солью. Ну, как тут не полезть в сад, если ты при этом рискуешь получить заряд соли!»