— Сева, держись! — крикнул Сережка и помчался по берегу. Никогда в жизни он еще не бегал так. В несколько секунд он поровнялся с утопающим, крикнул ему на бегу несколько ободряющих слов и, обогнав его метров на двадцать, бросился в реку.
Расчет его был прост: он должен был не нагнать утопающего, как это изо всех сил старался сделать Виктор, а встретить его на средине реки.
Сережка плыл саженками, легко и свободно толкая тело вперед; время от времени он напряженно всматривался туда, где над водой мелькали руки и стриженая голова Севы.
Он подоспел как раз во-время. Голова мальчугана уже скрылась под водой, когда Сергей схватил его и вытянул на поверхность.
Сева дикими, обезумевшими глазами взглянул на Сережу и, как кошка, вцепился в его руки.
— Пу-усти!.. Пусти же! Потонем оба! — прохрипел Сережка, вырывая руки. Но цепкие пальцы как будто приросли к Сережкиным рукам. Сева, не видя ничего безумными глазами, ничего не соображая, повторил то, что делалось до него тысячами утопающих: он инстинктивно ухватился за своего спасителя, и Сереже пришлось бы туго, если бы не подоспел Виктор.
Вдвоем они быстро доставили незадачливого пловца на берег, и Сева уткнулся в песок, икая, кашляя и выплевывая воду; тело его сотрясала мелкая дрожь.
Все это происшествие заняло несколько минут, но мальчиков уже окружила толпа пионеров; по тропинке бежал запыхавшийся Степан Григорьевич, а впереди него мчался бледный и растерянный вожатый Юра. Растолкав толпу, он бросился к мальчикам, срывающимся голосом повторяя одно слово:
— Живой?! Живой?!
— Живой. Только воды наглотался… — сказал Сережа.
Вожатый упал на колени, схватил Севу за плечи и, перевернув на спину, ощупал грудь и спину, точно для того, чтобы удостовериться, что перед ним действительно живой Сева. На бескровном, зеленом лице мальчика появилась слабая, бледная улыбка, и, заикаясь и дрожа всем телом, он прошептал:
— К-а-а-к я пла-а-вал?
— Чего уж там! — усмехнулся Сергей. — Плавал ты, как топор…
Все облегченно вздохнули и засмеялись… Целый день только и было разговоров о том, как Сева тонул и как его спасли.
— Молодцы Сережа и Виктор, — говорили ребята.
В этот день на вечерней линейке начальник лагеря торжественно объявил:
— Пионеры! Сегодня два ваших товарища, пионеры второго отряда Свистунов Сергей и Гажала Виктор, спасли утопавшего Севу Щукина — пионера второго отряда. Юные ленинцы никогда не бросают товарища в беде! Они идут ему на помощь, даже если помощь эта сопряжена с риском для их собственной жизни! Молодцы Сережа и Витя! Вы поступили как настоящие пионеры, как настоящие юные ленинцы!
Слушайте приказ по лагерю!
«Первое: За находчивость и бесстрашие при спасении утопающего товарища от лица руководства лагеря «Уральские огни» пионерам второго отряда Свистунову Сергею и Гажала Виктору объявляю благодарность!
Второе: Поручить Свистунову и Гажале научить Севу Щукина плавать!»
Едва раздалась команда «разойдись!», ребята смешали строй и, окружив двух друзей, бросились их качать. Замелькала в воздухе и стриженая голова Севы Щукина и его длинные худые ноги. Надо ли говорить, что смущенным и счастливым Сергею и Виктору все это было очень приятно. Приятно тем более, что еще совсем недавно на сборе дружины их товарищи дали им жестокую, но справедливую головомойку за колхозную морковь.
КАМЕНЬ САЛАВАТА
Сосновый лес, выстроившийся точно молчаливый страж по берегу реки, огласился бодрой пионерской песней. Это второй и первый отряды возвращались в лагерь из большого военизированного похода. Береговые заросли кустарника возле высокой скалы раздвинулись и оттуда выскочил Сергей Свистунов в белой рубашке-безрукавке, синих спортивных брюках и красном галстуке. Следом за ним показалось румяное и потное лицо Виктора Гажалы. За Виктором, словно медведь, продирался сквозь чащу Женя Березовский, пионер первого отряда, здоровый парень, ростом на целую голову выше и Сергея и Виктора. Каждую секунду заросли кустарника, словно нехотя, раздвигались и выпускали из цепких объятий все новых и новых пионеров. Сергей Свистунов задрал голову вверх и, посмотрев на вершину скалы, где в узкой расщелине, каким-то чудом уцепившись корнями за щепотку земли, росли две березки, с восхищением воскликнул: