— О родная мать земля башкирская и Ур-зень-река вольная, я любил вас больше жизни! Неужели отдадите вы меня злым недругам?! Тогда убью я лучше сам себя, но в плен не дамся!
Сжал слабеющей рукой Салават-батыр острую саблю и занес ее, чтоб пронзить горячее сердце, и в этот миг средь ясного неба ударил гром. Зашатались седые от времени скалы, раздвинулись и открыли широкий ход в глубь земли, а в их грохоте услышал Салават:
— Иди, батыр, мы укроем тебя!
Закачались деревья и травы, согнули свои вершины и прошелестели тихо и нежно:
— Иди, о батыр!
Собрал тогда Салават последние силы и, зажимая рукой кровавую рану, шагнул в широкую расщелину, а следом за ним побрел его верный боевой конь. И сомкнулись за ним скалы на глазах у изумленных царских слуг. В страхе и смятении повернули они обратно горячих коней, но вспенилась и забурлила гневно Юрюзань-река, завертела и закружила ошеломленных всадников, и ни один из них не вышел на берег, спаслись только кони. Так укрыла родная земля своего героя». — Старик замолчал и закрыл глаза.
— «А в гражданскую войну, — опять заговорил он, — сражался в этих местах партизанский отряд имени Салавата. Окружил партизан подпоручик Мельник с карателями. Худой человек был подпоручик, шибко-шибко худой, даже с женщинами воевал. Две недели отбивались партизаны от наседавших врагов, а кольцо все сжималось. Ранен был командир отряда и уже третий день лежал под сосной в горячем бреду, а остальные, маленькая горстка смертельно уставших людей, тоже почти все были ранены. Уже не оставалось у партизан патронов, уже много дней не было у них пищи, а вся надежда — пулемет с единственной лентой. А когда стало совсем плохо, комиссар сказал людям:
— Пробивайтесь на юг, спасайте командира. Я останусь с пулеметом и постараюсь их задержать.
И все поняли, что другого выхода нет и угрюмо принялись готовиться к жестокому бою.
А когда стемнело, поднялась метель, и в снежном вихре увидели вдруг люди, как появился перед ними всадник на белом коне. Никто не знал, откуда он взялся, этот могучий сказочный всадник с глазами, горящими из-под мохнатой башкирской папахи, как раскаленный металл.
— Ступайте за мной! — прокричал он им сквозь свист и вой ветра, и все поднялись, ни о чем не спрашивая, и, поддерживая друг друга, шатаясь и падая, побрели вслед за всадником на белом коне.
А он вел их прямо на солдат, глядя вперед сверкающими очами, и в страхе расступались перед ним каратели не в силах поднять руку на небывалого всадника, в чьих глазах горела правда и справедливость. Так прошли они много верст, неотступно следуя за чудесным всадником на белом коне, а метель выла все сильней и сильней, и, ослепленные снежным потоком, люди потеряли из виду человека, ехавшего впереди них. Он исчез в снежном вихре, крикнув им на прощанье:
— Идите вперед!
Так прошли они еще несколько шагов и вдруг утих буран, и в морозном небе засияли звезды. Еле живые от усталости вошли люди в эту избушку и, повалившись, заснули мертвым сном, а утром никто из них не вспоминал о чудесном всаднике на белом коне, потому что каждый думал, что это — его сон. Вот что говорит народ, а народ всегда знает, что говорит».
Старик распахнул дверь, и сноп яркого солнечного света ворвался в избушку. Давно перестал дождь, ушла в сторону черная туча, и в небе играла радуга, изогнувшись над вымытой дождем изумрудной зеленью леса. А пионеры все еще молчаливо и задумчиво сидели тесным кружком вокруг печурки под впечатлением старой народной легенды о свободе и счастье.