Йен вытащил коробку из машины и отнес к сложенной на лужайке куче хлама. Да, сам он тоже когда-то пользовался уважением, а теперь оказался бесполезным и никому не нужным. Посмотрел на заброшенный сад, снова подумал о Дебби и вылил на кучу бутылку жидкого парафина. Пусть лужайка испортится, как испортилось все вокруг после того, как она ушла. Ушла любовь. Йен чиркнул спичкой, и огонь жадно набросился на воспоминания, все еще сохранившиеся в обломках стола. Раньше – когда не было другой мебели – они сидели за этим столом, мечтая о доме и о будущей жизни. Пламя поднималось все выше и выше, по сравнению с оранжевыми языками бледно-голубое небо казалось светлее, а жар волнами выплескивался в воздух.
Йен снял крышку, бегло пролистал бумаги, желая убедиться, что все важное на месте, и бросил коробку в костер. Огонь мгновенно поглотил и емкость, и содержимое. В наши дни поддаются восстановлению даже документы, измельченные в специальном аппарате. Учитывая огромную сумму долга, кредиторы не остановятся перед самыми кропотливыми и трудоемкими расследованиями. Йен сунул руку в карман и достал запасную флэшку. Финансовый советник рекомендовал не хранить на рабочем диске ничего «горячего», а завести отдельный накопитель. Опытный специалист не стал объяснять, что имел в виду под «горячими» данными, но, учитывая особенности своей деятельности, Йен решил, что речь идет о финансовых тонкостях, а не о жестком порно. Впрочем, правило полезно и в этом случае тоже.
– Привет!
Йен обернулся и увидел высокого человека в черном. Тот стоял, прислонившись к воротам. Глубоко натянутый капюшон скрывал лицо. Аудитором он точно не был.
– Что вам нужно?
– В твоем распоряжении две минуты. – Человек выпрямился и посмотрел на часы. – Точнее, сто восемнадцать секунд.
– Две минуты до чего? Кто вы, черт возьми, такой?
– Сто двенадцать. Сто одиннадцать.
Йен растерянно взглянул и вдруг увидел в руке незнакомца арбалет:
– Вы сумасшедший?
– Сто семь. – Человек поднял арбалет и прицелился в голову. Йен увидел оружие в деталях: стрелу венчал наконечник в форме звезды. Такой ему уже доводилось видеть много лет назад.
– Ты?
– Сто одна.
Йен не стал дожидаться продолжения и побежал. Худым он не был, но регулярно посещал спортзал и поддерживал отличную физическую форму. Йен не сомневался, что сможет бежать достаточно быстро – хотя бы для того, чтобы добраться до леса и спрятаться среди деревьев. Оглядываться не стал: не хотел видеть, близко ли преследователь.
Он перелез через изгородь и наконец-то оказался в спасительном лесу, где знал каждую горку и ямку, каждый укромный уголок. Обернувшись, увидел, как черный человек неторопливо, уверенно шагает по полю. Улыбнулся и побежал дальше, запас времени позволял пока держаться на тропинке, не углубляясь в заросли. Миновал еще сотню ярдов, когда внезапно раздался щелчок, и нестерпимая, нечеловеческая боль пронзила насквозь. Йен упал и закричал в агонии, а когда посмотрел на ноги, то увидел, что в лодыжку вонзился охотничий капкан. Из глубокой раны ручьем текла кровь, торчали кости и сухожилия. Он с трудом сел, обеими руками раздвинул железные щипцы и со стоном вытащил изуродованную ногу, краем глаза наблюдая, как преследователь перелезает через изгородь.
Не сдерживая слез, Йен встал, и попытался бежать дальше, хотя уже ясно понимал, что все кончено. Раздался характерный, хорошо знакомый звук арбалетного выстрела, и за те мгновения, пока летела стрела, Йен глубоко вдохнул, закрыл глаза и приготовился встретить смерть. Однако стрела попала в плечо. Он ощутил резкий толчок и упал. Услышал, как шелестят листья, заметил, как приближаются черные сапоги, и потерял сознание.
Очнулся Йен от ледяной воды на лице и сразу почувствовал, что болит не только нога, но и запястья. Повернул голову и увидел, что распят между двух деревьев в стороне от нахоженной тропы.
– Что тебе от меня надо?
– Неужели нужно что-то объяснять?
– Я уже совсем не тот человек, я изменился, – срывающимся голосом произнес Йен. Жестоко мучила жажда.
– Зато я еще тот самый, кем ты меня сделал, Йен… о, простите, мистер Маркхэм, сэр.
Имя прозвучало с откровенной ненавистью.
– Не называй меня так.
– Почему? Вы многому научили меня, сэр, и выразить почтение просто необходимо.