— До трусов… — прошептала Линда, и даже под краской стало видно, как она побледнела.
— Да ладно ты, — усмехнулась фру Винардсон, услыхав её шёпот. — Больно мне нужны были эти телеса, — она кивнула на Эриксона. — У меня в моё время такие самцы были, что твой учитель при них только свечником мог быть — у кровати подсвечивать.
Громовой хохот консьержки разнёсся по холлу, она покачала головой, отдавая дань своему юмору, и направилась в привратницкую, почтя разговор оконченным.
— У вас с ней что-нибудь было? — ревниво прошептала Линда и ущипнула Эриксона за ляжку.
Ему больше всего хотелось покончить со всем этим представлением, очутиться у себя дома, в кровати, и чтобы рядом, забросив на него ногу, посапывала Хельга, и чтобы бретелька ночной рубашки спала с её плеча, и одна великолепная грудь её приоткрылась, дразня желания.
— Да вы что? — воскликнул он. — С этой тушей? С этой бегемотихой в облезлом халате?
— «Вы»? — обиженно и с подозрением переспросила она. — С каких пор мы перешли на «вы»?
— Ладно, не стоит цепляться к словам, — поморщился он. — У меня голова трещит.
— Ну, если ты действительно так нализался вчера, как она рассказывает, то не мудрено, — усмехнулась Линда. И, прижимаясь к нему, добавила: — А я так хотела затащить тебя в постель сегодня… Прямо вот так, в этом дурацком костюме. Ты хотел бы трахнуть клоунессу, а? Ты ведь никогда ещё не трахал клоунесс?
Эриксон вынужден был признаться, что никогда.
— А в юности, — не отставала Линда, — ведь наверняка мечтал зажать какую-нибудь паяцку в углу и как следует потискать, а? А то даже и напялить её на свой стручок, нет?
— Да нет, — припомнил Эриксон. — Я никогда не любил клоунов. Я их всегда боялся почему-то. Ну, пока был маленький — точно боялся.
— Глупый, — констатировала Линда, прижимаясь к нему крепче. — Ну что, пойдём к тебе?
Он безвольно пожал плечами и стал подниматься по лестнице. А довольная Линда повисла у него на руке и то и дело тянулась поцелуем к его уху.
— Клоун, — произнёс сверху тот самый мальчишка. — Ничего себе!
— Привет, Йохан, — улыбнулась ему Линда.
— А-а, так это ты, — разочарованно произнёс Йохан, узнавая Линду по голосу. — А я думал, и правда — клоун.
Снова открылась дверь напротив. В проёме показался давешний старик, Пратке. Он уставился на Эриксона и «клоунессу» воспалённым взглядом, в котором сквозило негодование.
— Я вам не позволю! — произнёс он после минутного гневного молчания свою излюбленную фразу. — Никому не позволю.
Линда показала ему язык и дёрнула Эриксона за рукав:
— Эй, ну ты откроешь когда-нибудь?
А Эриксон с тревогой рылся по карманам в поисках ключа. Замок в двери стоял английский, и защёлкнув его десять минут назад, он даже не думал о том, как попадёт обратно. Собственно, обратно он и не собирался попадать.
— Кажется, я не взял ключ, — отозвался он.
Мальчишка сверху смачно плюнул. Плевок шлёпнулся буквально в паре сантиметров от ноги Пратке, который всё стоял у своей двери и грозил им пальцем. Словно усмирённый этим плевком, старик немедленно исчез в своей прихожей и прикрыл дверь, оставив узкую щель, через которую продолжал следить за Эриксоном и Линдой в один глаз.
— Придётся идти за ключом к Бегемотихе, — вздохнула Линда, мгновенно переняв определение, придуманное Эриксоном.
Тут он как раз достал из кармана пиджака целую связку ключей, как у заправского вора-домушника. Линда обрадованно захлопала в ладоши.
Минут пять потребовалось на то, чтобы методом тыка отыскать нужный ключ, и наконец доступ в квартиру был получен.
Линда чувствовала себя здесь совершенно по-свойски, как дома. Эриксон в какой-то момент подумал даже, а не была ли она женой неведомого Якоба Скуле. Пока он, кряхтя и боясь лишний раз резко повернуть голову, разувался, выключал в прихожей свет тусклой лампочки и брёл до гостиной, оказалось, что Линда уже в спальне, забралась в кровать.
— Эй, ну ты долго там? — позвала она. — Я изнываю от желания.
Эриксон послушно направился на голос, испытывая смешанные чувства, в которых сквозили и растерянность, и смущение, и испуг, и, признаться, некоторое щекотное волнение при воспоминании об упругости Линдиной груди.
— Надо найти где-нибудь аспирин, — сказал он, остановившись у двери в спальню. — Милая, я пойду поищу аспирин, у меня жутко болит голова.
— Ты как плохая жена, которая отказывает мужу в любовных утехах, — в голосе Линды звучала усмешка. — Отговариваешься больной головой.