По утрам мы обычно ходили в костел. Учитель также приходил туда и напоминал нам, чтобы мы лучше молились, пели и тише вели себя. После этого он поднимался наверх, где руководил созданным им хором, состоящим из старшеклассников и молодых крестьян — его учеников. Сам он играл на органе. Он никогда не боялся оставлять нас одних, как будто заранее было уверен, что мы будем вести себя тихо и послушно, даже самые маленькие, которых он вообще не принуждал ходить в костел. Правда, в зеркальце, укрепленном на органе, ему был виден весь костел, и он наблюдал через это зеркальце за нашим поведением, хвалил нас или, наоборот, делал замечания. Ученикам, которые плохо вели себя и несколько раз получали замечания, он на некоторое время запрещал посещать костел. Да и мы сами, не желая огорчать пана учителя, одергивали шалунов. У каждого из нас была тетрадь в красивой обложке, куда мы переписывали текст, а мелодию все хорошо знали. Пели на два голоса, а старшие школьники и взрослые, находившиеся в церкви, дополняли нас более низкими голосами. Чтобы послушать, как мы поем, люди приходили к нам из самых отдаленных деревень и поселков, и очень часто какой-нибудь прохожий, остановившись перед костелом и послушав наше пение, хвалил нас, когда мы выходили на улицу. Мы с радостью спешили сообщить об этом учителю.
Каждое утро, прежде чем начать урок, как и впервые, когда я пришла в школу, учитель спрашивал, все ли присутствуют на занятиях, и, если кого-нибудь не было, выяснял, почему отсутствует. Если же ученик был болен, учитель обязательно навещал его и, когда видел, что болезнь опасна, требовал, чтобы родители послали за доктором. Обычно родители делали это весьма неохотно, потому что доктор жил довольно далеко. Учитель был воплощение доброты и любви не только к нам, но и ко всем людям. Любой, кому был нужен совет, помощь в беде, кому требовалось написать прошение или жалобу, шел к учителю, который безвозмездно помогал каждому. И только в том, что касалось их ремесла, крестьяне старались делать по-своему, редко прислушиваясь, часто даже себе во вред, к хорошим его советам. Вообще же учитель и его жена были у людей в большом почете. Крестная, например, всегда говорила, если кто-нибудь спрашивал ее о жене учителя: «О, это прекрасная женщина!».