Замелькали цифры полученного опыта, коэффициент в 1.3 тоже порадовал, но я воспринял это уже более спокойно, ожидаемо.
Отдышавшись, огляделся. Странно, Степаныча не видно на его «рабочем» месте. Обычно в это время он, уже слегка пьяненький, встречает меня, идущего после трудового дня, и радостно приветствует, сидя на своей скамейке.
Ну и ладно, значит сегодня у него выходной. Переведя дух, заправил рубашку в штаны, поправил сбившийся на бок галстук и, подхватив портфель, пошел домой. И не успел провернуть ключ в замочной скважине, как дверь распахнулась. Зареванная мама бросилась мне на шею.
– Что такое? Что случилось, мам? – я, взяв ее за талию, слегка отодвинул от себя, заглядывая в глаза.
– Степаныча избили-и-и, – только и смогла произнести она и снова утонула в реках слез. Мама после смерти отца с не очень понятной для меня теплотой относилась к нему. Возможно потому, что он был еще одной ниточкой, протянувшейся от нее к папе.
– Как? Кто? – я не мог поверить, что на инвалида, героя войны, да и просто безобидного добряка кто-то смог поднять руку.
– Петька-Лопата, – сквозь слезы понял я.
– Так, давай успокаивайся и рассказывай, как всё было, – я схватил маму за плечи, пристально глядя ей в глаза. Внутри поднималась ярость.
– Да что рассказывать-то? – шмыгая носом, начала мама. – Этот дебил же вчера всю ночь веселился, сам слышал. Ну вот Степаныч поутру и пошел к нему разбираться. Да и наговорил видимо такого, что у того башню сорвало. Да так, что выхватил Петька у него костыль и избил его до полусмерти.
Мама снова зашлась в рыданиях, уткнувшись мне в плечо.
– А полиция? Вызывали? Степаныч где?
– Вызвали, да толку, приехали, провели опрос свидетелей, а к уроду этому даже не поднялись. Хотя он в это время на балконе стоял, курил, – мамин голос звучал глухо и обреченно. – А Вадима на скорой увезли.
Вот гадство! Этот беспредельщик думает, что ему всё можно! Внутри клокотало. Сердце бешено колотилось, в глазах помутнело. Кулаки почти неосознанно сжались, впившись ногтями в ладонь. Нужно что-то делать!
Режим ноль.
Сознание прояснилось. Ярость ушла. Осталось только понимание: нужно наказать бандита. И понимание, как это сделать.
Я отстранил плачущую маму:
– Постой здесь.
Оставил портфель, снял неудобный плащ, накинув комфортную куртку.
– Митя, ты куда собрался? – прилетел в спину встревоженный мамин голос.
– Надо, мама, я скоро.
Голова была ясная. Всё было ясное. Я отчетливо понимал и осознавал свои действия и понимал их рационализм.
Вышел из подъезда, решительно направившись в сторону дома напротив. Оттуда, из распахнутой балконной двери квартиры Петьки-Лопаты снова доносились отвратные звуки российской попсы. Я осознал, насколько она некрасива и негармонична. Насколько некрасив в ней слог и текст.
Почти влетел на третий, нужный мне этаж и застыл перед приоткрытой дверью, в уме прокручивая возможные варианты. Причем это происходило сухо, без каких-либо эмоций. И никакого страха, никакого сомнения и колебания. Зло должно быть наказано.
Единственное, что мне не нравилось, это то, что я мыслил категориями голливудских боевиков. Я представлял, как захожу и начинаю избивать Лопату, но без особых подробностей. «На месте разберусь», – подумал я.
Распахнул дверь и решительно шагнул в полутьму квартиры.
Глава 4
Глава 4.
И тут же споткнулся о чьи-то ноги. Видимо из-за них дверь и не захлопнулась. Хозяйка ног – пьяная в беспамятство девушка – мирно спала на входном коврике, обняв грязные ботинки и сладко причмокивая.
Осторожно переступив ее, я выглянул из коридора. Да, именно так я и представлял блат-хату.
Первое, что бросилось в глаза – клубы белесого дыма, в которых терялось пространство комнаты. Источником этого дыма был тощий парень, который держал в руках бульбулятор – стеклянный сосуд интересной конструкции. Ясно, курить обычные сигареты они выходят на балкон, а наркотики прямо тут дуют. Я всмотрелся в растамана – нет, это был не Петр.
Рядом с наркоманом на роскошном кожаном диване лежала полуголая девушка с блаженной улыбкой на лице. Видимо она тоже накуривалась вместе с этим доходягой и в итоге дала слабину и отрубилась.
Оглядел комнату: помимо дивана тут был небольшой журнальный столик, до краев уставленный невообразимым количеством бутылок, бокалов и стаканов. Все эти сосуды в полном беспорядке расставленные по всей поверхности, отличались разной степенью наполненности и разнообразием цветов и оттенков. Тут было всё: вино и мартини, шампанское с игристыми винами, водка и джин. И еще куча всего, чего я не опознал с первого взгляда.