Бледная Валерия, закутанная в одеяло, сидевшая на краю кровати, выглянула из-за телефона, находившегося у нее в руках. Увидела меня.
– Димочка, – радостно сказала она, убирая гаджет в сторонку. – Я так рада, что ты пришел!
Внутри меня сладким, теплым, липким медом растекалась истома.
«Димочка».
Как давно я не слышал от нее такого. Настолько давно, что я был готов броситься ей в колени и целовать их, в благодарность за такое обращение.
– Привет, Лерочка, – мои губы растянулись в улыбке. Протянул ей цветы. – Вот, держи. Твои любимые.
– Ты помнишь, – мило посмотрев на меня, взяла букет из моих рук. – Так приятно, спасибо, Мить.
Присел рядышком на краешек кровати, восторженно заглядывая ей в глаза. Мы поболтали обо всём и ни о чем, она поблагодарила за спасение и вообще за всё. За то, что я такой есть.
Я достал белую пластинку импланта, начал крутить её между пальцев. В горле пересохло от волнения.
– Лера, – охрипшим голосом начал я. – А может... ты... мы... снова?
Улыбка сошла с ее губ, глаза потухли.
– Нет, Дим, – девушка покачала головой. – Снова не будет.
Она отвернулась. Волосы водопадом рассыпались по плечам.
– Ну почему? – в груди всё рухнуло куда-то в пропасть, но я не мог остановиться. Я думал, я надеялся, что смогу уговорить ее. – Ведь у нас всё было хорошо. Ведь мы были счастливы.
– Были, – чуть слышно произнесла она. – Но всё в прошлом. И давай больше не будем к этому возвращаться. Чтобы не ссориться. Пожалуйста.
Я молчал. Я крутил ослепительно белый зародыш боевого импланта. В голове было пусто.
– Не обижайся, – не глядя на меня попросила Лера.
– Ладно, – ответил я. – Ладно.
Поднялся, убирая прямоугольник концентрированных инопланетных технологий обратно.
Молча – сил не было сказать «прощай» – вышел из палаты.
Толстяк-полисмен усиленно жевал шаурму и только кивнул мне, когда я прошел мимо. Длинный коридор пульсировал белым, сердце стучало, во рту стало горько и противно. По спине тёк противный холодный пот. В глазах стало темно, и я, не заметив, столкнулся с каким-то мужчиной, шедшим по коридору.
– Извините, – я обернулся, глядя ему в след.
– Ерунда, – бросил он, не оборачиваясь, поправляя рукой букет. Букет алых роз. На его плечи наброшен белый медицинский халат, лысина отражает потолочные лампы.
Столкновение взбодрило меня, и к выходу из отделения я подошел уже в более-менее адекватном состоянии.
Полицейский на посту, аккуратно сложив руки на стол и устроив сверху голову, спокойно дремал. Я хотел было растолкать его, чтобы отметиться об уходе, а потом подумал: «Да какого черта? Это его проблемы».
И пошел на выход.
Но тут же вернулся к столу. Что-то смутило меня. Я еще не понял что, но мозг сигнализировал: не порядок. Развернулся на полицейского.
Вот оно.
Капелька крови на полу. Прямо под охранником.
Наклонился, ощупывая уже мертвое тело. Тоненькая дырочка в сбоку, напротив сердца. Убийца был опытен и ему хватило всего одного удара, чтобы навсегда усыпить этого нескладного пацаненка.
Бегу обратно, к Лере.
Недоеденная шаурма валяется на полу. Кусочки курицы и моркови по-корейски рассыпались по гладкой поверхности. Толстый полицейский схватился за горло, а из-под его пальцев потоком течет алая кровь. Он смотрит на меня испуганными глазами, пытается что-то сказать, но лишь кашляет, выплевывая жидкость, что когда-то бурлила в его венах и артериях.
Он еще жив. Но он уже мертв. С такими ранами не выживают.
С разбега пинаю дверь в палату, одновременно извлекая из ячейки дробовик.
Тот мужик, с которым мы столкнулись в коридоре, целится из пистолета с глушителем в застывшую от испуга Валерию. Букет роз рассыпался по полу.
Красное на белом.
БААХ
Думать и искать варианты совершенно некогда.
Картечь отбросила убийцу на стену. Разворотила ему грудь. Пистолет выпал из ослабевшей руки.
На халате, с дыркой опаленной порохом, стремительно расползалось кровавое пятно. Левой рукой лысый хватался за рану, при этом несколько удивленно смотря на меня. Он словно не мог понять, что происходит.
Лера с искривленным от ужаса лицом вжалась в стену.
Убираю дробовик в ячейку, бросаюсь к ней.
– Как ты? – шепчу, заглядывая в глаза.
– Нор... нормально, – отвечает она, с трудом проглотив слюну. – Это тот же, что стрелял в меня там, у Лопаты.