Потом клянется Стожар, Руян. Встает на одно колено армия леса. Лишив Нургуша чувств, я складываю его в угол балкона и тоже подхожу к знамени.
— А что будет с моим графством? — тихонько спрашивает меня Смага.
— Это уже тебе решать. — также тихо отвечаю я.
— У меня есть выбор?
— Да!
И Смага выходит к знамени. Вместе с ним принимают новую присягу его гвардейцы. А на смену графу уже идет Ратай, командующий армией Креса…
И еще один совет за этот же день. Устраиваем его снова в пиршественном зале. Куда-то переходить просто лень. Королей на этом собрании нет совсем. Наши мелкие отправляются спать, день начался для них на рассвете, а церемонию заканчивали уже в темноте. Остальных утащили в темницу, с ними можно разобраться и позже. Из коронованных особ присутствует только Смага. Зато военных полно: командиры крупных отрядов трех армий — лесной, нагарской и кресской.
Собственно, вопросов всего два: детализация плана присоединения королевств и судьба пленников. С планом разбираемся неожиданно быстро и легко. Ощущается разница между утренним собранием и этим. План подготовлен заранее. В коротких точных выражениях Руян вводит в курс дела новых союзников. Те задают вопросы, вносят пару предложений. Тоже никаких лишних слов. Короткое обсуждение, корректировка нескольких моментов… Уточняются составы экспедиций. Я надеялся уложиться за два часа? Вполне хватает полутора. После чего большинство вояк отправляется готовиться к завтрашнему дню.
Судьбу пленных решаем в узком кругу, в который теперь входит и Смага.
Все жаждут крови. Руян, Стякуж, Юшман, Лысто, Тикша, Смага… Обсуждаются только способы казни, пока я не беру слово:
— Не стоит их убивать.
— Сэр Йети, — говорит Руян, — всем известно твоё отношение к убийствам. Но это враги. Если оставить их в живых, они будут вредить нам, чем смогут. А держать их до смерти в заточении…
— Подожди, капитан, — называю я его старым званием, которое он очень любит, — я расскажу Вам одну историю. Вы знаете, что там, откуда я пришел, там, где живем мы, йети, никогда не убивают разумных. Не только йети, никаких разумных, — делаю паузу, все кивают, — так вот, шесть тысяч лет назад…
И я им рассказываю про эльфов. Как они пришли, как мы их любили, как они нас предали…
— Нам оставалось научиться убивать или умереть. Мы не хотели ни того, ни другого. И мы нашли выход. Как вы считаете, если бы мы просто уничтожили бы пришедшую армию, что было бы дальше?
— Они бы прислали новую. — единодушный хор. Это бойцы и политики, сомнений у них нет. — Еще больше и лучше вооруженную.
— Мы тоже так решили. И не убили ни одного эльфа, хотя армия существовать перестала. А новая не пришла. Им хватило.
— Но как? — на лицах недоумение.
— Мы сделали следующее…
Они выслушивают молча. И продолжают молчать еще долго после того, как я заканчиваю. Они в шоке. Они, представители расы убийц и сами убийцы, потрясены до глубины души.
— Пекло! — Наконец выдыхает Руян. — Никто не заслуживает такой участи!
— Ты считаешь? — спрашиваю я.
— Не знаю. Но это жестоко. Очень жестоко.
— Но действенно.
— Да, я понимаю, почему не послали новую армию… И ты предлагаешь?..
— Да! Со всеми, кто вытащил меч в пиршественной зале, поступить так же, как с эльфами. Включая монаршие особы. И отправить в Бертайм. К басилевсу.
— Так, вроде, он не был в курсе этого совета.
— Это Нургуш так считал. — говорит Лысто. — Мы успели допросить Ваху. Он человек герцога.
— Ваху? Это кто? — удивляется Руян.
— Тот купчик, которого вы взяли в сотне миль от города.
Настает черед удивляться мне:
— Он успел ускакать за сто миль?
— Ага, — говорит Тикша, — шустрый малый. Его тоже?
— Нет. Он не предавал. Только тех, кто были здесь.
— Я согласен. — решается Лысто. — Это остудит пыл герцога минимум до весны.
— Я тоже, — это Тикша, — жаль, что я не знал об этом раньше. — лицо вора искривляется в хищной ухмылке. — Урлан Темный…
— Мы пошли на такое не ради мести. Ради прекращения войны. И сейчас я предлагаю это по той же причине.
— Ты считаешь, это может прекратить войну?
— Прекратить? Вряд ли. Отсрочить. А пока я что-нибудь придумаю…
— Я против, — произносит Юшман, — войну можно отсрочить другими способами. Это слишком жестоко.