— Я, Шебур восьмой Шебурский, наследный король Шебура, признаю Вас, сэр Йети, своим полновластным лордом и хозяином земли моей… — шесть лет? Или шестнадцать? Это не детский порыв, вполне осознанное решение.
— Я, Стозаг Агвентский, наследный коголь Агвинта, признаю Вас, сэг Йети, своим полновластным логдом и хозяином земли моей… — а вот это детское подражание. Мальчик немного картавит. Не обращал раньше внимания, надо будет этим озаботиться.
— Я, Арта Гвор, дочь Руяна Гвора Бесстрашного…
Всё? Благородные кончились. Занавес? Ни фига!
— Я, Тикша Ловкие Пальцы, вор Ночной Гильдии Арвинта, признаю себя твоим слугой, сэр Йети, и ставлю волю твою выше воли гильдии. Я готов украсть, что ты прикажешь, но лучше золото. Клянусь не красть без ведома твоего, а так же не обманывать тебя и вассалов твоих. — Парень стоит не на одном колене, а на двух: простолюдин. Текст клятвы напоминает клоунаду, но сам он серьезен, и все остальные — тоже.
— Я, Йети Зверь, принимаю твою присягу, Тикша, и обязуюсь научить тебя чему-нибудь полезному…
Ладлиль обнимает мою ногу и очень торжественно произносит:
— Деда, я тозе тебя люблю!
— И я люблю тебя, маленькая!
Вот теперь их обряд закончен. Для меня это пустой звук, хотя и очень трогательно. А для них, видимо, очень важно. Люди исполнены каким-то внутренним воодушевлением, словно решили какую-то большую проблему. Ну, конечно, я же для них добрый гений последних суток. И этот добрый гений только что официально взял на себя ответственность за их жизни. А значит, всё будет хорошо. Как дети: «Деда убет всех плохих». А моё отношение к убийствам они не воспринимают всерьез: слишком оно необычно для их мировоззрения. Да и какая разница, убьет или прогонит. Собственно, почему, как дети. Они и есть дети. Кроме Юшмана…
Так, а это что за новости? На границе сканирования появляется группа аур. В этом нет ничего странного, дорога даже ближе. Но эти идут не по дороге. Они идут напрямую через лес. И похоже, в нашем направлении. Ладно, посмотрим чуть позже. Отвлекаюсь от своих мыслей, и вопрошаю:
— Кто что думает на тему дальнейших действий?
— Чего? — переспрашивает Тикша.
— Делать что будем? — возвращаюсь на землю и перестаю говорить «наушным штилем».
— А надо что-то делать? — спрашивает Юшман.
— До этого момента мы реагировали на обстоятельства. Мы с детьми шли в Арвинт. Ты скакал в Шебур. Потом шли сюда, просто от дороги. Дальше я бегал искать Арту и Стожара. Вел их сюда.
— Нёс, — поправляет Арта.
— Неважно. Короче, решали вопросы по мере их поступления. Теперь поступил еще один вопрос: куда дальше идти? И как?
— Ни фига не понял, что ты сказал, — вставляет Тикша, — но идти надо на север. И надо украсть лошадей. Так много народу и груза ты не унесешь.
— Лошади нужны, но их можно купить — говорит Арта. — хотя…
— Кто ж тебе продаст сейчас лошадей? Война же… Украсть, — вор смотрит на меня и добавляет, — или отобрать.
Ничего не имею против обоих вариантов, вообще не понимаю их трепетного отношения к «собственности». К жизни бы так относились! Но меня интересует другой вопрос:
— Почему на север?
— А больше некуда. Бертаймцы вокруг, нам с ними не с руки встречаться. А на севере им ловить нечего, не за вейей же лесной гоняться.
— Что за вейя?
— Племя лесное, охотники. Живут в поселках, но землю не пашут. Если что, собрались и ушли, ищи их. А поселок новый срубят. Можно к ним напроситься, коли в охоте поможем — в тягость не будем. А можем свой посёлок поставить. Перезимуем там, а дальше видно будет.
— Тикша, — интересуется Юшман, — а ты не много знаешь для восьми лет?
— Мне одиннадцать. Или около этого. Я просто мелкий. Только лошади нужны.
План пацана мне нравится. Да и не вижу другого. Тем более…
— К нам едут десять лошадей. Правда, с хозяевами. И еще три собаки.
— Где? — одновременно подскакивают Тикша и Юшман. В руках оружие: у десятника меч, у вора узкий длинный нож.
— Не так быстро. Милях в тридцати. И, похоже, по нашему следу идут.
— Это люди Темного. — мрачнеет Тикша.
— Урлана Темного? — удивляется Юшман. — Когда вы успели ему дорогу перейти?
— Йети нас из его подвала вытащил. Они Арту со Стожаром еще до падения города поймали. Хотели на юг продать. А пока война в городе — все на дно легли.
— А ты? Ты ж, вроде, у них свой.
Лицо Тикши перекосилось злобной гримасой:
— Свой? Пять лет назад братец Урлана моего отца убил. Подло, в спину. А меня в обучение взял, думал я маленький и не запомню, кто мой кровник. Может, я и маленький, но отец в Пекле уже три дня чистит морду своему убийце. Вот только Темный заподозрил что-то. У меня ведь и к нему должок есть: помню, кто отцу честный разговор гарантировал. Ну и кинули в подвал, пока разбираются. Только не дожил бы я до разборки…
Интересная история. Весьма характерная для этого мира. Но не суть. Лошади нам нужны. Ждать людей Урлана здесь не хочется. А в часе бега отсюда хорошее местечко есть. Вот там и встретимся.
— Прогуляюсь я, пожалуй.
— Я с тобой, — вскидывается Тикша.
— Зачем?
— Лошадей кто поведет? Они тебя испугаются. А меня все лошади Урлана знают. Я их специально прикармливал. Пожалуй, он прав. Талантливый ребенок.
— И я, — это уже Юшман!
— А кто с детьми?
Десятник секунду молчит. Потом кивает и садится обратно.
Через час мы рассматриваем полянку у ручья. Как и ожидалось, наши преследователи устроили здесь привал, невозможно скакать столько времени без отдыха — не люди, так лошади не выдержат. Кони не только стреножены, но и привязаны. Боятся, что убегут? Не важно, за это можно только поблагодарить.
Люди сгрудились возле костра. Активно обсуждают, как далеко могли удрать дети. Сильно удивляются, между прочим. Собаки лежат рядом с ними. Нас не чуют, мы с подветренной стороны.
— Урлан здесь, — шепчет Тикша. — отдай его мне…
— Не надо никого убивать, — одними губами говорю я. — Достаточно попросить у них лошадей. Сами отдадут.
— А собаки?
— Собаки неразумные. — И весьма злобные твари. Таких не жалко.
— Давай я попрошу лошадей у Темного. А ты подстрахуешь.
Что-то этот пройдоха задумал. Но почему нет? Остановить убийство я смогу в любую секунду.
— Очень близко к ним не подходи.
— Заметано.
Тикша выскальзывает на полянку.
— Привет, Урлан! Ты не далеко забрался от Арвинта? Здесь ведь другие хозяева.
— Кто к нам пришел! — Крепко сбитый рыжебородый мужичок среднего для человека роста поворачивается всем телом, но не встает. — Никак набегался по лесам, паршивец, повиниться решил?
— Это в чем же?
— Кто брата моего зарезал?
— А кто убил моего отца? Я в своем праве!
— Твоего отца стражники грохнули. Это все знают.
— Ага! Стражники! Шилом в печень? Ты ври, да не завирайся, Темный. Тот базар под твоё слово шел. С тебя мне по закону откат положен. Этих лошадок хватит.
— Гы! — рыжебородый закатывается смехом. Его нестройно поддержают остальные. — Лошадок… А пару мешков золота впридачу не надо?
— Кому твоё золото здесь нужно! Сам тащи его в Арвинт к бертаймцам. Я ответа не слышу.
— А если откажу, что будет?
— Поединок будет. Зарежу тебя, как свинью к празднику урожая. Жил свиньей, свиньей и помрешь!
Главарь перестает смеяться, глаза наливаются кровью:
— Ты на кого голос поднял, щенок? Поединок тебе? Дорасти сперва! В собачьих желудках! Фыс!
Собаки бросаются на Тикшу. Два шага, прыжок, полет в сторону с порванным горлом. Я побыстрее буду. У десятка может и был бы минимальный шанс достать парня, но не у трех. Замираю метрах в десяти от мальчишки с выпущенными когтями и мило улыбаюсь, все сорок четыре зуба наружу.
— Я ж сказал, Темный, — продолжает этот нахал, — здесь другие хозяева. Так отдашь лошадок? Или поединок примешь?
Бандиты уже не сидят. Все на ногах, насуплены, в руках мечи. Я давно понял игру мальчишки, но пока не вмешиваюсь. Всегда успею.