— С каких пор в клубы пускают малолеток? — проворчал Николай.
— М-м-м… А-а-а! Ты о рыженькой девушке? — Катерина тихо рассмеялась. — Тебе пора обзаводиться фанатками, солнышко. Надеюсь, ты ей улыбнулся и одарил автографом.
— Чего? — От неожиданности он запутался в рукавах рубашки. — Катя, ты в своем уме?!
— Она тебя без штанов застала, что ли? — прищурилась Катерина.
Разговор уходил в сторону, а он уже так устал, что с трудом держался на ногах. Адская выдалась неделька. Пожалуй, самая тяжелая после возвращения.
— Она мне деньги пихала. — Николай поджал губы. — С плотоядным блеском в глазах.
— Отлично! — обрадовалась Катерина. — Ты нравишься поклонницам. Кстати, для малолетки она богато укомплектована. Не заметил?
— Катя, ты все же издеваешься, — простонал он. — Больше никаких фанаток, поняла?
— Обсудим это позже.
Дело дрянь. Хватка у Катерины, как у бульдога, и если она ухватилась за какую-то идею, то спорить бесполезно. Впрочем, может, он драматизирует? Всего лишь одна ненормальная девчонка, пожелавшая его купить. Он дал ей от ворот поворот, она не вернулась. Нет никакой проблемы. И он уже не тот наивный мальчик…
Ладно, наивным мальчиком он никогда не был, разве что в далеком детстве. А повелся на похожее предложение не из-за смазливого личика, а потому, что хотел стереть из памяти другое лицо.
— Сэм с няней? — спросила Катерина.
— Нет, у друзей, до конца недели.
— Тогда, может, ко мне? — предложила она. — Это ближе, к тому же я накормлю тебя ужином. Диван в твоем распоряжении, Лера у родителей.
— Заманчивое предложение. Считай, ты меня соблазнила.
Катерина живет рядом с клубом, есть все шансы не уснуть за рулем, добираясь на другой конец города. Глупо отказываться от приглашения сейчас, когда дома никто не ждет. И Катерину он не скомпрометирует, она давно в разводе, одна воспитывает дочь.
— Как Сэм? Осваивается? — поинтересовалась Катерина, когда они сели в машину.
— Надеюсь, что да, — ответил Николай, подавив тяжелый вздох.
— Все наладится.
— Разумеется.
Этот диалог повторялся практически ежедневно, с тех самых пор, как Николай обнаружил, что он — отец трехлетней девочки по имени Саманта. Такие вот сюрпризы преподносит жизнь.
Катерина ворчала, что эта история достойна если не экранизации в Голливуде, то хотя бы записи в Инстаграме. Она привыкла из всего извлекать пользу, но тут Николай был непреклонен — никакой информации для желтой прессы. К счастью, он не настолько популярен, чтобы за ним охотились папарацци, так что забрать ребенка в Россию удалось без лишней шумихи.
Саманта родилась в Нью-Йорке, примерно через год после того, как Николай обосновался в Штатах. Тогда он много работал, — впрочем, как обычно, — и немало пил, пытаясь заглушить тоску по женщине, которая в очередной раз ушла к другому мужчине. Теперь уже окончательно и бесповоротно.
Подруга детства, Машенька, наконец-то нашла свое счастье, а Николай понял, что у его любви нет шансов. Вот только забыть ее не получалось, оттого и пил, пока могучее здоровье позволяло совмещать алкоголь и работу на пилоне. Тогда же он перестал прикидываться геем и принял приглашение женщины, неожиданно появившейся в его гримерке.
Сьюзан выглядела постарше сегодняшней девчонки, да и денег не предлагала. Пригласила на танец.
Дотанцевался…
Он пытался забыть Машу, только и всего. И очнулся утром в чужой кровати. Как потом выяснилось, секс у них был незащищенным, только Николай узнал об этом позже, когда Сьюзан разбилась на машине, а трехлетняя Саманта оказалась сначала в больнице, а потом в американском приюте-распределителе.
С Сьюзан они не встречались — вскоре Николай уехал в турне по штатам, да та и не пыталась его найти. Однако после ее смерти обнаружилось подробное письмо, из которого социальные службы и узнали, кто отец Саманты и где его искать.
Генетическую экспертизу провели по настоянию американцев. Николай же поверил в то, что Сэм — его дочь, как только ее увидел. Она была похожа на его маму.
К тому времени с алкоголем Николай завязал, от тоски по Маше так и не избавился, зато имел хорошую репутацию, стабильный доход и пару наград в pole dance extreme. И Саманту, хоть и не без труда, удалось официально удочерить и увезти домой, в Россию.
Отношения с дочерью не складывались, абсолютно. Сэм не была проблемным ребенком. Правда, понимала только американскую речь, но это поправимо. Дело в том, что с момента аварии, в которую она попала вместе с матерью, она перестала разговаривать. Она могла заплакать, если ее что-то не устраивало, но никогда не улыбалась. И упорно молчала, не произнося ни слова.