- Петр мне рассказывал, что есть девушка, которая любит детей и переживает о каждом из них. Теперь я вижу, что он не преувеличивал.
- Я хочу возненавидеть того мальчишку, что чуть не забрал у нас Петра, - голос Эльзы дрогнул, - но не могу. Тот тесный мирок, в котором он рос, сделал его таким. Мы, взрослые, виноваты, что не помогли ему.
Павел вытрусил пепел из трубки в пепельницу и бережно положил ее на бумажную салфетку остывать. Эльза задумчиво водила пальцем по краю чашки, обдумывая услышанное от отца Петра, а тот откинулся на спинку стула и уставился вдаль. Его взгляд блуждал по обшарпанным высоткам, жидким деревцам вдоль разбитых дорожек, переполненным мусорным бакам, возле которых толпились грязные собаки с торчащими ребрами.
- Я просил, я умолял Петра не ехать сюда, - прервал затянувшуюся паузу Павел. - Но по глазам видел, что ему это нужно. Он выкарабкался с того света, а потом самостоятельно поборол тяжелейшую депрессию. Я не мог, я не имел право сопротивляться желаниям сына. И вот он в больнице. Снова.
Эльза подняла глаза на мужчину и осторожно спросила:
- Что случилось с Петром? Почему он был в депрессии?
Павел посмотрел на Эльзу долгим тяжелым взглядом. И от глубокой печали в глазах мужчины Эльзу немного затрясло. Она обхватила пальцами остывшую чашку и приготовилась услышать о прошлом Петра. Павел горестно вздохнул. Даже сейчас, спустя несколько лет, ему тяжело давались воспоминания, они терзали его отцовское сердце.
- Мне до сих пор снится тот день, когда я увидел его в больнице. К нему никого не пускали, и я смотрел на него через прозрачную стену. Странно, - грустно усмехнулся Павел, - это было как дежавю. Я уже смотрел на него через такое же стекло много лет назад. Только тогда он был новорожденным. Петр ведь родился недоношенным, и врачи не давали нам гарантий, что он выживет. Я часами стоял и смотрел, как мой маленький сын борется за каждый вздох, и это сводило меня с ума.
Павел с шумом втянул носом воздух и на секунду отвернулся. Эльза не решилась поднять глаза и покорно ждала продолжение рассказа.
- Потом прошли годы, и я снова стоял и смотрел, как мой взрослый сын борется за жизнь, - продолжил мужчина. - Врачи снова готовили меня к худшему. Но Петр - настоящий боец. Он выстоял. Хотя все, к чему он стремился, рухнуло из-за той аварии.
- Петр попал в аварию? - Тихо спросила Эльза.
Павел кивнул.
- Он ведь был знаменитостью. Ты не знала?
Эльза удивленно посмотрела на мужчину и медленно покачала головой.
- Петр и его партнерша Кристина выступали на лучших сценах и побеждали в мировых конкурсах. Как они танцевали! - Глаза Павла вспыхнули восторгом. - Они импровизировали на ходу, придумывали такие движения, которых никто до них не исполнял. Эта пара сводила с ума толпы поклонников.
Эльза мигом представила Петра, который прижимает стройную длинноногую девушку. Они изгибаются в страстном танце, соединившись в одно целое. Павел замолчал, погрузившись в приятные воспоминания. Но вскоре его лицо снова напряглось.
- Авария произошла перед самым важным конкурсом в его жизни. Кристина была за рулем, и они ехали на пикник в загородный дом друзей. Навстречу им выскочила машина. Кристина выкрутила руль, чтобы не было столкновения, но их машину занесло и бросило на столб у дороги. Удар пришелся как раз со стороны Петра.
- А Кристина?
- Она не пострадала. Только сильно испугалась.
Павел подозвал официанта и попросил еще кофе. Эльза отказалась.
- Трое долгих и мучительных суток Петр был между жизнью и смертью. Потом его состояние стабилизировалось. Врачи заверили, что кризис миновал. А потом сообщили, что Петр больше не сможет танцевать. - Павел с отчаянием смял салфетку и бросил в пепельницу.
- Как? - Испугалась Эльза.
- Врачи запретили физические нагрузки. Сказали, что любая активность может сделать его инвалидом.
В кафе пришли посетители. Они выбрали столик и, громко смеясь и скрипя стульями, стали усаживаться. Официант поставил перед Павлом дымящийся кофе. Затем, недовольно глянув на новых клиентов, неспешно направился к ним принять заказ.
- Как Петр воспринял запрет врачей?
- Это было тяжело, - вздохнул Павел. - Петр возненавидел Кристину за то, что она осталась цела, а он весь искалечен. За то, что она могла танцевать и дальше, а он никогда. Петр стал злым и замкнутым. Он не хотел общаться ни с друзьями, ни со мной. Когда его выписали из больницы, я чуть ли не силой заставил его жить со мной. Я тогда побоялся, что если он вернется в свою квартиру, то покончит с собой.