– Как ты стрелять по врагу будешь в таком кителе? Может, без штанов в атаку пойдешь?
Ярослав хотел заметить, что древние греки вообще сражались голыми. Но благоразумно смолчал.
– Наряд вне очереди, – наконец выдохнул Логвиненко.
– Хорошо.
– Не "хорошо", а "есть наряд вне очереди"!
– Понял.
– Не "понял", а «так точно»!
– Так точно.
Свою провинность он искупил сполна. Драил казарму, мыл туалет. Когда забилось унитазное очко, ему пришлось пробивать его проволокой, лезть руками прямо в вонючую бурду. Задыхался, но пробил. Говно с утробным урчанием ушло в трубу.
На следующий день все шесть учебных рот собрали в актовом зале. Перед ними поочерёдно выступило все командование.
Лысый командир части полковник Сысоев сказал несколько воодушевляющих слов. Потом слово взял заместитель Сысоева по политработе подполковник Больных. Этот был тягуч и нуден. К тому же у Больных была странная особенность – дважды повторять произнесённые слова. Он словно пробовал их на вкус. "Товарищи бойцы, товарищи бойцы, вам доверена великая честь служить отчизне, служить отчизне. Помните о славных традициях советской армии, советской армии…" – заунывно гундел он, и сержанты зорко следили, чтобы никто из солдат не спал.
От штабистов выступил Караваев – еще молодой 35-летний майор с уже набрякшими на щеках брылами и наметившимся вторым подбородком. Он насуплено вещал про международную обстановку.
– Думаете, раз объявлена перестройка, то у нас нет врагов? Ошибаетесь! – гремел в микрофон Караваев, тряся брылами. – Мировой империализм всего лишь затаился. Не слушайте тех, кто говорит о так называемой разрядке напряженности. Соединенные Штаты Америки не откажутся от своей враждебной политики. Мы должны быть бдительны и готовы во всеоружии встретить любую угрозу!
Ярослав переглянулся с сидевшим рядом Игорем. Только что они листали в ленкомнате журнал "Огонёк", в котором говорилось о конце холодной войны между СССР и США. На большом фото Горбачев с Рейганом нависли над столом в дружеском рукопожатии.
– Мы ж вроде уже не враждуем с американцами, – прошептал Ярослав. И получил сержантским кулаком по лопатке.
– Отставить разговоры! – прошипел злодюга Логвиненко.
Вечером после отбоя, когда в казарме погасили свет, младший сержант Шихин повернулся набок. Высунув из-под одеяла кальсонную ногу, ткнул Ярослава.
– Спишь, солдат?
– Сплю.
Рот Шихина оскалился в подобии улыбки. Глаза светились воспалено, как у больного лихорадкой. Очередной приступ болтливости, обреченно подумал Ярослав, смеживая веки.
– О чем ты там трепался в актовом зале? – снова пихнул его Шихин.
– Ни о чем.
Сержант заерзал под одеялом. Чувствовалось, что спать он не даст. Ярослав с усталой злостью посмотрел на утиное лицо Шихина. Хочешь поговорить? Ну ладно.
– Меня удивили слова майора, – сказал он.
– Какие слова?
– Про угрозу и затаившийся империализм.
Шихин поскребся под одеялом.
– Не улавливаешь ты, Молчанов, тонкостей международной обстановки. Ничего в мире не изменилось. Есть наш социалистический блок, а есть империалисты – США, Великобритания, Япония и так далее. Они только и думают, как развалить нашу великую державу, а нас с тобой поработить.
– Да ну?
– А ты как думал? Мы потому с тобой и служим родине, чтобы не дать им осуществить эти коварные замыслы.
– Родине можно служить по-разному. Для этого не обязательно надевать шинель и кирзовые сапоги.
Шихин даже взвизгнул:
– Значит, я тебя должен от врага защищать, а ты будешь на печке сидеть?
Это была его обычная песня. Просто изнурительно допекал. Ярослав никогда не знал, как его заткнуть.
– Товарищ младший сержант, вы меня не поняли, – с досадой сказал он. – Я хотел сказать, что в каком-то другом месте мог бы принести больше пользы. Вот кем вы были на гражданке? Чем увлекались? Что вам было интересно?
Шихин укоризненно скривился.
– Эх, Молчанов, Молчанов. Тебя родина одевала, обувала, а ты вот как, значит. Ладно, запомним.
Он зарылся с головой под одеяло и глухо забубнил. Под этот бубнеж Ярослав очень быстро заснул.
Наутро после завтрака Игорь отвел его в сторону.
– Зря ты с Шихиным лишнее болтаешь.
– Что именно?
– Не заводи с ним такие разговоры.
– Какие разговоры?
– Тихо, услышат.
– Ну и пусть.
– Послушай, Шихин – явный провокатор и стукач. Ты что-нибудь неосторожно брякнешь, а он доложит куда не надо.
– Плевать.
– Ярила, не дразни гусей. Мы здесь зависим от таких, как Шихин и Логвиненко. Терпи.
– Что ж ты сам не стерпел, когда припечатал того профессора?