— Тогда их отправят отсюда восвояси?
— Раньше нет. Теперь — будут искать другой приют или сделают альтернативные классы в этом, чтобы для неодаренных контакт с сильными товарищами не закончился катастрофой. Они просто не смогут защититься, — мужчина вздохнул. — В общем, это не слишком простое дело, но мы пока что справляемся. И дети вроде бы не жалуются.
Я отметила про себя, что сироты могут не жаловаться не только потому, что им не на что, но вслух этого говорить не стала. Зачем обижать Алессандро?
Даже если он ничего хорошего не сделал по отношению ко мне, это отнюдь не значит, что он желает зла подрастающему поколению.
— Может быть, вы покажете мне учебную программу? — поинтересовалась я, отодвигая от себя тарелку. — Мне бы хотелось взглянуть, узнать, чему тут учат…
— Рад, что вы проявляете интерес, — без тени издевки произнес мужчина. — Да, конечно. Пойдемте.
Он встал, подал мне руку, и я, посомневавшись немного, приняла его ладонь — и тут же пожалела об этом, увидев довольную улыбку Алессандро. Мне не следовало?..
Но отказываться было поздно, оставалось только молча последовать за мужчиной.
4
В последний раз я видела, как организовано все в учительских, ещё когда сама училась в школе. Сестра меня на своё рабочее место в таком формате, вестимо, не приглашала, хотя вот занятия провести просила.
Но коллегам на глаза говорила не попадаться по возможности. Внешне не ощутят подмены, конечно же, а вот по разговору, по тому, что я знаю — всяко может быть! Вот я и подчинялась, а теперь думала, что, наверное, зря.
Потому сказать, был ли похож этот директорский кабинет на сотни, тысячи аналогичных в моем мире, я попросту не могла. Смотрела на него с легким удивлением, скользила взглядом по стеллажам и столу…
Что ж, места здесь было много, больше, чем у моей директрисы. Высокие шкафы, расставленные у стен, были забиты всевозможными папками, как по мне — расставленными весьма лихорадочно, непонятно как. Я остановилась рядом с ними на несколько мгновений, сквозь стеклянные дверцы рассматривая беспорядок, а потом подошла наконец-то к огромному столу, тоже заваленному бумагами.
— Прежде тут был идеальный порядок, — с усмешкой проронил Алессандро. — Всё листик к листику… Леди Алессия Чеккини, предыдущая директор, заботилась о том, чтобы всё было красиво.
— И где она сейчас?
— В тюрьме.
Я вздрогнула.
— В этом мире настолько не любят порядок?
— Ну почему же, — Алессандро весело рассмеялся. — Нет, порядок в этом мире любят не больше и не меньше, чем в вашем, просто леди Алессия нарушила закон.
— Не так сложила папки?
— Воровала магию у детей.
— Ох… — вырвалось у меня. — Это ужасно… Дети пострадали?
— Да, — серьезно кивнул Алессандро. — Когда всё обнаружилось, она занималась этим уже много лет, и… В общем-то, сейчас леди Элеонора и лорд Луиджи делают всё возможное, чтобы вернуть пострадавшим утерянную силу, но далеко не всегда это возможно. Кому-то вернется часть. Кто-то не получит вообще ничего. Кого-то мы уже и не обнаружим, потому что они стали выпускниками академии и интегрировались во взрослую жизнь без магии. У кого-то забрали крохи, и им это почти не навредило, а у кого-то — огромный магический дар, и человек без него как с дырой в груди.
— Звучит жутко, — только и смогла прокомментировать я.
— Это и есть жутко. Как будто отобрать слух или зрение… Но сейчас не имеет значения, — он отвернулся. — Мы пришли разговаривать не об этом.
Я просто кивнула. Обсуждать чужие преступления было действительно страшно, а особенно осознавать последствия и понимать, что ничем помочь не можешь.
Получается, пригласили меня в том числе для того, чтобы справиться с теми самыми последствиями. Я, девушка из другого мира, каким-то образом могла быть полезна детям!
В груди загорелся крохотный огонек веры в собственные способности, в то, что я, возможно, получила шанс сделать в жизни нечто великое. Я попыталась затоптать его — нельзя, нельзя начинать считать, будто мне надо задержаться здесь надолго. Моей целью должно быть возвращение домой, а не попытки уберечь кого-то другого!
А всё равно не получалось смириться. Во-первых, непонятно, как мне вернуться раньше срока, а во-вторых, чувство неправильности горчило на языке.
Я вздохнула, попыталась сконцентрироваться на деле и посмотрела на какие-то схемы, которые уже развернул передо мной Алессандро. Прищурилась, пытаясь уловить связи и поинтересовалась: