Ведь, если я после этой процедуры на ногах не смогу держаться, Анну уже не очистить. И дело даже не в здоровье моей сестры, не в том, что я за неё беспокоюсь. Кто знает, что она под давлением магии ещё натворит?
Нет, ни в коем случае нельзя просто отпускать её.
Воодушевившись этими, несомненно, логичными мыслями, я строго кивнула.
— Давай покончим с этим как можно скорее.
— Наши желания в данном вопросе совершенно совпадают, — хрипло рассмеялся Ренци. — Приступим.
Он вновь закрыл глаза, и я почувствовала, как на меня обрушивается его магия.
Но в этот раз Алессандро был очень близко, а я уже знала, как себя вести. Надо всего-то прижаться к нему и попробовать перетянуть на себя силу.
Когда я увидела неясный образ Анны, то не сразу поняла, где она находится. Сестра куда-то шла, довольно быстро шагала, целеустремленная, как никогда. Моя магия потянулась к ней тоже, но сразу отпрянула — слишком много черной нити! Анну прошило всю, с ног до головы, гораздо сильнее, чем леди Бельтейн.
Кто же так потрудился, увлекая её в своё рабство? Что за неведомый маг? Как он смог это сделать в мире, где магии в общем-то нет?
Ответы на эти вопросы были мне недоступны. Я вцепилась в силу Алессандро, удерживая его от опрометчивых поступков, и выдохнула с облегчением, когда крохотный огонек побежал по телу моей сестры, удаляя из него эту мерзкую черную нитку.
На сей раз процедура длилась гораздо дольше. То ли из-за того, что нитки оказалось намного больше, то ли потому, что магия слишком сильна… мне казалось, что это испытание огнем для Анны не закончится никогда. Но вот, опять вспышка — и она выдохнула, освобождаясь, пошатнулась… После встряхнулась, как будто сбрасывая пелену сна, растянула губы в радостной улыбке и решительно зашагала прочь. Мы же с Алессандро остались вдвоем.
И я скорее почувствовала, чем увидела, как он рухнул, словно подкошенный.
Я не успела подхватить Ренци, да и, собственно, во мне не было столько физической силы. Он упал на колени и крепко вцепился в мои ноги, буквально прижимаясь ко мне всем телом.
— Алессандро, — позвала я, выныривая из магического транса. — Алессандро, ты меня слышишь? Ты в порядке?
Его грудь тяжело вздымалась, пальцы, цепляющиеся за ткань моей одежды, побелели.
— Да, — прохрипел Ренци. — В порядке. Сейчас. Надо освободить тебя, и чем скорее, тем лучше.
— Ты уверен, что сможешь?
На лице Алессандро на мгновение промелькнула тень сомнения, но он достаточно быстро взял себя в руки.
— Да, — кивнул он. — Уверен. Не волнуйся. Я хорошо владею магией и знаю толк в разнообразных ритуалах. Этот мне несколько непривычен, но и над такой силой мы с тобой возьмем верх.
— Алессандро…
— Всё будет хорошо, — твёрдо пообещал он.
Это заявление заставило меня вздрогнуть. В голове вспыхнули тысячи мыслей, от странной теплой радости — да, Алессандро поможет! — и до горького страха, что ничего не получится, а Алессандро зря рискует, причем и собой, и мной.
Не зная, что именно породило эти сомнения, здравый смысл или магия, влиявшая на моё сознание, я промолвила:
— Алессандро, у меня нет уверенности в том, что я способна удержать тебя, пока ты будешь ковыряться во мне. Я видела, как реагировала Анна. Ты был прав, когда говорил, что начинать надо было не с меня.
— Не беспокойся, — голос Ренци прозвучал неожиданно твердо.
Он с трудом поднялся на ноги и взял меня за руки.
— Я воспользуюсь твоей магией, а не своей, выжигая из тебя эту гадость, — промолвил он. — Это послужит нашей с тобой страховкой.
— Ты уверен?
— Да. Если что — я просто отпущу твой дар. Чужой магией проще манипулировать, чем своей, себя сложнее контролировать. Так я точно тебе не наврежу, максимум опустошу резерв, а не…
А не выжжет.
— Хорошо, — разрешила я. — Делай.
На самом деле у меня не было ни малейшей уверенности в том, что у Алессандро хоть что-нибудь получится. Но я не стала высказывать эти сомнения ему вслух. Пусть всё идет, как идёт, я потерплю. Лишь бы избавиться от этой мерзкой нитки.
Он действительно потянулся ко мне своей магией, а потом — ощущения были такие, будто я лишилась рассудка. Мне хотелось вырваться, оттолкнуть Ренци, прокричать ему прямо в лицо, что я его ненавижу, а он обязан убрать от меня руки. Потом это сменилось глухим смирением. Стало больно, в груди заныло.
Ощущения были такие, словно к моей коже прижали паяльник. Пытки, вот что это такое! Самые настоящие пытки. Я бы не удивилась, если б увидела, как на моей одежде расцветают кровавые цветы, но ничего не было.