Некие личные думы твои?
Да, одиночества годы бесследно
Ни для кого никогда не прошли.
В корпусе нашем историков нет,
Эти в квартале от нас или двух
Свой изучают унылый предмет.
Олеся Вячеславовна
Может, права ты. Наверно, комично,
Что представляла я встречу меж вами
Чем-то решённым, предопределённым.
Ирина
С кем же я встретиться нынче должна?
И почему безразличной к нему
Я б не осталась, как к прочим другим?
Олеся Вячеславовна
Что? Нет, неважно, потом разузнаешь.
Мы заболтались, Сергей на подходе,
А ведь к обеду ничто не готово.
Сцена холодных откровенностей
(аудитория)
Скакунов
Тронут был лекцией вашей немало.
Хлёстко и множество материала.
Прозоров
Много источников я перебрал,
Главным была же моя голова.
Скакунов
Видно, педант вы. Однако я знаю,
Преподавать вам пришлось не впервой.
Прозоров
Да.
Скакунов
Почему вы ушли?
Прозоров
Мне пришлось.
Вы извините, люблю каламбуры.
Нужно так было сперва, а потом
Возненавидел среду, что сложилась
В вузе лет десять назад.
Скакунов
Но тогда
Что же заставило вас возвратиться?
Прозоров
Просьба лишь друга. Мы спорили долго,
Есть ли в учёбе какой-нибудь смысл.
Он предложил совершить небольшой
Эксперимент, прочитать в заведении
Этом мне лекции, я согласился,
Чем, полагаю, немало повысил
Уровень оного.
Скакунов
Чем же повысили?
Раньше о вас ничего я не слышал,
Кроме как сплетней, излишних науке.
Прозоров
Не мудрено, ничего и не делал
Я для того, чтоб услышанным быть.
Нет у российских историков стержня,
Гниль и застой, красномордую погань
Так до конца и ничем не сменили,
Не пересилили рабскую веру
В ложную мудрость безликого сброда,
Лишь понадёргали разных кусков,
Вообразили, что всё уж известно,
Надо ему лишь навесить ярлык,
Самый гнилой, лицемерный и мёртвый,
В миф превратив, и лишивши науку
Смысла её и живой подоплёки.
Кто же в здоровом уме пожелает
Дело иметь с престарелою шлюхой?
Скакунов
Не согласиться позвольте мне с этим…
Прозоров
Нет, не позволю. Простите, конечно,
Резкость мою, вы приветливы были
И благосклонно ко мне говорили,
Я же не часто общаюсь с людьми
И потому реагирую бурно
На профанацию ложной науки.
Я не приемлю пророчеств дурных,
Также скажу – разлагаемся мы,
То есть учёных сообщество, с коим
Только сегодня смешался.
Скакунов
Героем,
Видимо, мните себя, одиноким?
Чем занимались вы ранее?
Прозоров
Многим.
Трудно припомнить, а слушать об этом,
Наверняка, неприятно вам будет.
Скакунов
Я уж себя постараюсь сдержать,
Впрочем, решать, разумеется, вам.
Право, не думаю, что приключилось
Нечто из ряда совсем выходящее.
Прозоров
Вообразите, лет в тридцать пять снова
Вдруг получить абсолютной свободы.
Этого вам не почувствовать, к счастью,
Иль к сожаленью. Свобода двояка,
Вы независимы ни от кого,
Нет и того, кто зависит от вас.
Это последнее хуже всего,
Ты никому и не нужен, никто
Не испытает потребность в тебе,
Будто бы камень лежишь на земле.
Будь мы бесплотные твари, конечно,
Можно прожить эдак тысячу лет,
Но не бесплотен я, как и другие,
Так что пришлось заниматься хоть чем.
С частных уроков немного имел,
Преподавал кратковременно в школах
И консультировал, и на посылках
Бегал бывало, корректором ночью
Несколько лет я глаза убивал.
После журнал редактировать стал
Полунаучный в сети, и дела
Оного быстро продвинулись в гору.
Так вдруг в издательстве, крупном, возник,
Где редактировал дрянь лженауки,
То эзотерики рвотную жижу,
То твердолобый бред политологии,
Но положенье своё улучшал.
Годы прошли, пробудившись от дрёмы,
Тяга к науке меня обуяла,
Я за статью принялся, но осёкся,
Как оказалось, состарились данные,
Коими я в тот момент обладал,
Мне нагонять современность пришлось.
Здесь очутился тогда я внештатным
Преподавателем. Как и сейчас,
Мне не по возрасту данная роль.
Время спустя ощутил беспросветность,
В кою попала наука в России.
Вновь её бросил, но собственной волей,