На крышу пристройки вышла и Жиенна, потянулась:
– Утро доброе… ого, сколько овец. И все, небось, бабушкины…
– Наверняка. Ты на собак посмотри, какие ловкие. Ничуть не хуже сальмийских, а?
– Ага. Слушай… А ведь эти собаки и на выгонах овец стерегут, как и у нас в Сальме. Пастушья работа тут – занятие для самых ленивых, почти всё собаки делают. В том числе и от волков охраняют. Но при том мы с тобой вчера совсем недалеко от дороги нашли странным образом убитую овцу. Смекаешь, что это может значить?
Жиенна принялась делать упражнения, разминая мышцы и суставы. Бласко последовал ее примеру, размышляя над ее словами. И, отжавшись пятьдесят раз на кулаках, сказал:
– Смекаю. Одно из двух: либо собаки эту тварь очень боятся сами, либо не чуют ее вообще.
– Третий вариант забыл – это человек, владеющий какой-то магией, – Жиенна пять раз присела на правой ноге, потом – на левой.
Бласко сел на топчан, зацепился ногами за край парапета пристройки и стал качать пресс:
– Точно надо с алхимиком Роблесом познакомиться. Посмотреть на него поближе. И местных тихонько порасспрашивать.
– Ага, – Жиенна встала на мостик, потом села на шпагат. – Но как-то, согласись, слишком было бы очевидно и странно, если бы алхимик был в этом замешан. Вот ты ж ведь первым делом про него подумал.
– Ну, да. Но всё равно с ним познакомиться надо…
Пока они занимались зарядкой, бабушкины овцы наконец скрылись за гребнем взгорка, блеянье и собачий лай утихли. Во двор усадьбы вышел управляющий и ударил несколько раз деревянной колотушкой в старую, потемневшую и погнутую сковородку, подвешенную у входа со стороны внутреннего двора. Это означало, что трапеза готова и всех ждут к столу.
К завтраку Жиенна и Бласко выходили с некоторой опаской: вчерашний ужин был вполне удобоваримым, но дурная слава салабрийской кухни зародилась не на пустом месте. Но то ли бабушка учитывала их непривычку к местной еде, то ли дурная слава была преувеличена – а никаких ужасов вроде пресловутого бараньего желудка с салом и кровью или там заливного со свиными ушами и пятаками на столе близнецы не увидели. Была тут перловая каша, щедро сдобренная шкварками и жареным луком, к ней подали яичницу-глазунью с мелкими помидорами, запеченными над углями, потом – поджаренный овечий сыр в сухариках, морковно-яблочную запеканку и местный чай, в котором чайные листья были смешаны с чабрецом. За чаем бабушка поинтересовалась, чем внуки собираются заняться сегодня.
– В усадьбе можете делать что хотите, в саду тоже, – сказала она. – Мы с Эрнандо вам ничем мешать не будем, отдыхайте и развлекайтесь. Только, Бласко, учти, что если в село поедете, то там местные парни могут попробовать тебе бока намять.
Бласко поднял бровь:
– С чего вдруг? К здешним девушкам я клинья подбивать не собираюсь.
– А для порядку, – вместо бабушки ответил дядя. – Обычай такой. Если узнают, что вы больше чем на неделю приехали, обязательно на кулачки вызовут, чтоб проверить на крепость и стойкость.
– Ну пусть вызовут, – пожал плечами паладин. – Отхватят хороших люлей. Или… или если я им наваляю – обидятся?
– Наоборот, зауважают, – усмехнулся дядя. – А если Жиенна грубо отошьет пару парней, то и ее могут вызвать на кулачки. Ты, конечно, можешь за нее выйти.
– Сама справлюсь, – Жиенна допила чай. – Заодно посмотрим, насколько крепки местные парни.
– А кстати, – Бласко решил, что момент подходящий для расспросов. – Я тут слышал про такое таскание барашка… Скажите, а там обязательно, чтоб барашек был живой? Я имею в виду… если я, скажем, до него первый доскачу, и пришибу тихонько магией, и потом буду уже мертвого таскать – это не засчитают за провал?
– Нет, главное, чтоб магию твою не увидели, – сказал дядя. – Честно сказать, многие так делают. В смысле, не магией, а дубинкой ему промеж глаз или шею стараются сразу свернуть. А то ведь бывает, что барашка на части рвут, пока за него дерутся. Плохой приметой считается, если кровь этого барашка во время таскания пролить. Плохой приметой для того, кто его тащит, когда кровь проливается, то есть. А если на части мертвого порвать, то это уже не так страшно, хотя тоже ничего хорошего. Вот и норовят, если отобрать не получается, то хоть порвать, чтоб гадость сделать. А ты что, решил поучаствовать?
– Почему бы и нет? – паладин доел запеканку и запил чаем. – Интересно, смогу ли.
– Ну попробуй, главное – постарайся не позволить барану что-нибудь оторвать, плохая примета же, – ответил дядя. – Лучше, если что, сразу из рук выпускай. И я, если все-таки решишься, тебе лучшего коня для такого дам. Приходи к конюшням вечерком, посмотришь на Гнедка, опробуешь. К тому же помимо таскания еще скачки на выгоне бывают, если желающих соберется человек двадцать хотя бы. И бег пешим ходом. Тут, думаю, ты их всех обставить сумеешь.