Джулио почувствовал, как пальцы Эрмано, щедро смазанные прохладным кремом, нашли его дырочку и принялись нежно, но настойчиво массировать ее по кругу, потихоньку проникая всё глубже. Он прерывисто вздохнул и стал, легонько покачивая бедрами, двигаться внутри Глории, по-прежнему медленными, плавными толчками проникая в нее очень глубоко и почти полностью покидая ее и сразу возвращаясь обратно… Она вздрагивала, стонала, всхлипывала, и с трудом сдерживалась, чтобы не двигать бедрами ему навстречу. Хотелось растянуть удовольствие подольше, раз уж пришлось заняться любовью вот так. Ее к тому же очень возбуждало участие брата в этом, и притом не как свидетеля (знала, что он иной раз подглядывал за ней и Джулио), но как активного участника.
Пальцы Эрмано проникали уже глубоко, и Джулио, чувствуя, что близок к завершению, прошептал:
– Давай!
Эрмано обхватил его за бедра покрепче, прижался к ним, и его твердый член легко скользнул между хорошо смазанных ягодиц, коснулся головкой дырочки и тут же отвердел еще больше. Джулио шевельнул бедрами, стараясь не покинуть при этом щель Глории – боялся, что сразу же кончит, а хотелось все-таки продолжить. Эрмано с усилием и даже с некоторой болью толкнулся в него, Джулио охнул, отпустил талию Глории и вцепился в подоконник, всё еще оставаясь при этом внутри девушки.
– Давай же!!! – простонал он, постаравшись расслабиться, чтобы Эрмано было легче войти.
Эрмано со вскриком двинулся вперед, раздвигая тесную плоть, и наконец вошел.
Глория съехала к самому краю подоконника, сдвинула ноги и обхватила ими обоих мужчин, заставив Эрмано войти в Джулио еще глубже. Эрмано понял, что действовать нужно не так, как он привык с женщинами, и вместо быстрых движений просто принялся покачивать бедрами и легонько толкаться вперед.
Все трое забыли о присутствии фейри и о том, почему они, собственно, и занялись любовью втроем. Ничего больше не существовало, только жар их тел и страсть, охватившая их. Джулио, зажатый между Глорией и Эрмано, полностью отдавался обоим. Член Эрмано, горячий и сильный, двигался внутри него, удивительным образом передавая свои движения члену Джулио, и в каком-то смысле они оба теперь проникали в нежную и жадную щель Глории, беря ее вдвое сильнее, чем любой из ее прежних любовников.
Джулио кончил первым, но продолжал ласкать Глорию, чувствуя, что Эрмано еще полон сил и страсти. Глория же, обхватив его за плечи, страстно и быстро двигала бедрами навстречу им обоим, и кричала так, что дрожали стекла в тяжелой дубовой раме.
И когда Эрмано наконец излился, глухо вскрикнув, то и Глория, и Джулио кончили вместе с ним, и, усталые, мокрые и красные, в сползших чулках, застыли на какое-то время в тройном объятии, тяжело дыша.
Из сладостного оцепенения их вывел голос фейри:
– Хороший подарочек. А вы еще не хотели. Странные вы, люди…
Троица тут же расцепила объятия и отпрянула друг от друга. Фейри оглядел их самодовольным взглядом, бросил к их ногам три тетрадки:
– Уговор выполнен. Я ухожу. Ну а вы в следующий раз приготовьте хорошее угощение. Вкусные пряники, свежие пирожные… Или вот медовый пирог с маком, м-м-м…
И с этими словами фейри исчез.
Стараясь друг на друга не глядеть, незадачливые любовники быстро натянули на себя панталоны. Эрмано взял со стола почти полную бутылку тиньо и ушел к себе, сказав, что после такого надо как следует надраться. Но если Джулио хочет продолжить, то он возражать не будет. Глория, закутавшись в одеяло, тоже пошла в свою спальню, сказав, что ждет Джулио в любое время, только пусть свет не зажигает.
А Джулио, наскоро вытерев себя салфетками, оделся, подобрал свою тетрадку и ушел из дома любовников, потому что совсем не был уверен в том, с кем именно он бы хотел провести остаток ночи… и хотел ли бы вообще.
На экзамен все трое явились вовремя, хотя и выглядели страшно помятыми и невыспавшимися. Профессор Дамиано Пекорини глянул на них с усмешкой:
– Вижу, вы все-таки постарались взяться за ум. Я рад. Надеюсь, что ваши работы можно будет читать без отвращения. Ну, давайте же их, я посмотрю, на что вы потратили прошлую ночь.