– Конечно. И молоко. Думаю, его просто можно вскипятить с медом, – Кавалли оглядел набор продуктов и задумался. – И вот еще ризотто приготовить можно. Наверное, от походной каши не очень отличается, только овощи добавлять надо…Главное – соли не класть, как мы для себя привыкли, самую малость только.
Вернулся посвященный Лорано, и Луиджина засадила его взбивать тесто для вафель, сама стала дробить скалкой орехи для печенья. Кавалли насыпал в котелок риса, быстро нарезал и обжарил овощи и добавил их в рис. Попробовал:
– Надеюсь, фейри не станет привередничать…
Он достал из-под разделочного стола тяжелую рифленую сковородку с крышкой для вафель и сунул ее в печь.
– Что теперь?
– Надо тесто замесить для крумери, его нужно долго вымешивать, – Луиджина насыпала на чистый стол муки, вбила несколько яиц и положила мед и сливочное масло. – Вот берете и всё это стараетесь превратить в тесто. А я сейчас попробую, как у нас с вафлями получится… Посвященный Лорано, вы бы не могли поискать где-нибудь варенья к вафлям? Вдруг у кого-то хоть немного осталось. А то весь мед в тесто ушел.
Священник отдал ей миску с готовым тестом для вафель и ушел на поиски варенья. Андреа принялся месить тесто. Делал он это впервые в жизни, о чем и сказал Луиджине.
– Да неужто и не видели никогда? – спросила она, вынимая длинной ручкой-чапельником раскаленную вафельницу и наливая на нее ложку теста, затем быстро накрывая тяжелой крышкой. Пошел ароматный дымок.
Кавалли, неумело разминая рассыпающуюся смесь и стараясь ее сгрести в одну кучу, признался:
– И не видел. Меня в Корпусе только походную еду готовить научили – каши, супы и уху на костре в котелке варить, мясо, дичь и рыбу запечь или пожарить, овощное рагу сделать. Большего ведь странствующему паладину и не нужно.
Луиджина подняла крышку вафельницы, поддела ножом вафлю и скинула ее на блюдо, засунула вафельницу опять в печку. Отломила кусок вафли, попробовала и скривилась. Добавила в тесто немного муки и сахара, и застучала взбивалкой:
– Разве ваша матушка никогда не… – она замолкла, вдруг подумав, что Кавалли, может, подкидыш или сирота, и ее слова могут ему показаться невежливыми. – Простите.
– Да не за что, – паладин наконец сгреб тесто в одну кучу и оно у него даже стало походить на тесто, а не на кучку муки с какими-то комьями, хотя по-прежнему липло к рукам. – Я не подкидыш и не сирота, если вы об этом. Я баронский бастард. Отец достойно содержал меня и матушку, пока она не вышла замуж, а потом забрал меня к себе и воспитывал наравне с законным сыном. Так что я никогда не видел, как на кухне работают.
Луиджина плеснула на вафельницу новую порцию теста, сказала:
– Вам повезло. Немногие аристократы так заботятся о своих внебрачных детях.
– В Плайясоль так принято – не давать бастардам своего имени, но воспитать достойно, и их матерей содержать, если они незамужние, – пожал плечами паладин. – Мы народ горячий, так что дети на стороне у многих знатных сеньоров случаются и по старому обычаю всем бастардам одна судьба – в паладины или инквизиторки. Если, конечно, у аристократа есть другие дети. Если нет – то можно и на наследование рассчитывать.
Молодая женщина вздохнула, отломила кусочек вафли:
– Хорошая традиция. Не то что у нас… мой-то ни сантима матушке на мое воспитание не дал, и признавать не захотел. Пришлось ей по суду проверки по крови добиваться и по королевскому уложению возмещения требовать. Суд обязал отца заплатить ей два эскудо с половиной, этого хватило, чтоб мне образование получить хорошее. Да и то он эти невеликие для него деньги четыре года отдавал, по двести-триста реалов в месяц… О, вафли хорошие стали получаться. Хотите попробовать?
Она протянула ему еще горячую, хрустящую вафлю. Андреа с трудом оторвал руки от комка теста:
– Спасибо, только у меня руки в тесте, сейчас вытру…
– Да не надо, так кусайте, – улыбнулась Луиджина, и Андреа решительно откусил. Луиджина, завороженно глядя в его глаза, скормила ему всю вафлю, и оба опомнились, только когда ее пальцы коснулись его губ. Она отдернула руку, Андреа отвернулся, чувствуя, как у него пылают уши, и яростно принялся мять тесто.
Луиджина сунула вафельницу в печь, сказала, не оборачиваясь:
– Простите… Сама не знаю, что это было. Неужели чары на меня тоже начали действовать?
– Нет, – вздохнул паладин. – На меня они не могут действовать, а я чувствую то же, что и вы. Это не чары. Не фейские чары, во всяком случае…