– Спасибо, – махнула ресницами Жиенна. – И за карту тоже огромное спасибо. Мы ее скоро вернем. А теперь позвольте попрощаться, нам пора, пожалуй, возвращаться, бабушка ждет нас к обеду.
Выйдя из управы, Бласко посмотрел по сторонам и вздохнул:
– Вон они, возле наших лошадей. Черт. Придется, видно, сегодня бить морды.
– Может, обойдется? – сама себе не веря, предположила Жиенна.
– Сомневаюсь. Ну, ничего. Лишь бы к ним на подмогу толпа не прибежала.
– Ты, главное, не забудь, что это – обычные люди, их ничему такому не учили, в отличие от тебя, – серьезно сказала сестра. – Сдерживайся, а то еще покалечишь кого. Нам это совсем ни к чему…
Бласко только кивнул. И пошел к лошадям, делая вид, будто совсем не замечает трех парней, нагло пялящихся на него и Жиенну. Сама Жиенна пошла чуть позади него, держа в руках сверток с покупками и засунутой под веревочку картой.
Подойти к лошадям им не дали: все трое парней, скрипя сапогами, выстроились между близнецами и их лошадьми. Бласко остановился, оглядел их и сказал по-салабрийски, стараясь почетче произносить слова:
– Будьте любезны, позвольте пройти к лошадям.
Парень с родинкой у правого уголка рта, довольно красивый, если не считать большого носа и сального взгляда, которым он прямо-таки обмазывал и Бласко, и Жиенну, сказал:
– Ишь какой речистый. «Будьте любезны», «позвольте пройти»… А не позволяем. Ты вообще кто такой?
Бласко легонько пожал плечами:
– Мы внуки сеньоры Гонзалез, приехали к ней в гости. Бласко Гарсиа, Жиенна Гарсиа, к вашим услугам, любезные.
Парни заухмылялись, и тот, что с родинкой, сказал:
– Стал быть, Гонзалезовы. Думаете, вам тут просто так валандаться можно, раз Гонзалезовы?
– Почему бы и нет? – Бласко посмотрел на него оценивающим взглядом. Очень хотелось применить паладинское умение воздействовать, но сдержался. – Мы все свободные люди, и можем ходить где пожелаем. Как и вы – тоже ведь можете ходить по землям Гонзалезов, лишь бы закон не нарушать.
Парни заржали. Близнецы же стояли спокойно, наблюдая за этим всем. Наконец, местные отсмеялись, и красавчик с родинкой сказал:
– Небось, студенты-законники, а? А как насчет размяться на кулаках? Покажи, на что ты годен, студентик.
– Не вопрос, – пожал плечами паладин. – Как пожелаете разминаться? По очереди или все сразу?
Парни переглянулись. Такого спокойствия от заезжего студента, да еще и не салабрийца, они не ждали. И как-то сразу зауважали его за это спокойствие и смелость.
– А ты сам-то? – красавчик с родинкой опять оценивающе его оглядел. – Как хочешь?
– Мне всё равно, – Бласко скинул кафтан, отдал сестре, снял с пояса бандольер, баселард и пистоль и тоже передал ей. – Лишь бы побыстрее, нас бабушка к обеду ждет. Так что давайте перейдем к делу, любезные, и отдадим дань местным обычаям.
Парни опять переглянулись, пошушукались, и красавчик вынес решение:
– Ну, троим на одного нечестно, но давай так, студент. Если ты по очереди всех троих повалишь – пойдем выпьем пива, за наш счет, конечно. А если кому проиграешь – ты пиво выставляешь для всей траттории, а? Ну и еще – насчет местных обычаев. Если ты всем троим проиграешь, то вы оба с нами полюбитесь.
Жиенна возмутилась:
– Еще чего. Принуждение к близости наказывается по королевскому уложению, любезные. Причем сурово. Как, согласны заплатить каждый по триста реалов за саму только попытку?
Местные опешили. Такой отповеди от приезжей девушки они не ожидали, привыкли, видимо, что здешние не отказывают или боятся отказывать. Да и к тому же в Салабрии близнецы обычно и не отказывали никому, наоборот, частенько сами и предлагали – такие уж тут были нравы. Возможно, будь Бласко и Жиенна простолюдинами, местные парни бы стали настаивать, но они были в их глазах гидальгос.
– А какое ж это принуждение? – попытался выкрутиться красавчик. – Обычай же. У нас тут не заведено отказывать в таком.
– Нет. Никаких любовных утех, – сказал Бласко. – Я не сплю с мужчинами, а сестра не дает кому попало только потому, что кому-то захотелось. Давайте так. Если я проиграю – я выставляю не только пиво, но и хороший обед для всех. Если я выиграю – никто в этом селе больше не подкатывает с любовными предложениями ни к моей сестре, ни ко мне. Только если мы сами кем-то заинтересуемся.
В этот раз он все-таки прибег к умению воздействовать. Не хотелось углублять этот спор – неизвестно, куда оно всё повернет. А признаваться, что они оба с обетами, исключающими любовные утехи – не хотелось раньше времени.