– Сеньор Эрнандо так в тебе уверен? – прищурился Бенито. Без сального взгляда он стал намного красивее выглядеть и вообще оказался довольно приятным человеком.
– Основания у него есть, – уклончиво сказал паладин.
Дальний выпас действительно оказался очень подходящим для тренировки. Эугено вытащил из-под камней баранью шкуру, сшитую в грубое подобие барашка, даже с головой и деревянными «рогами» из изогнутой палки, и набитую чем-то тяжелым. Поставил посреди выпаса, подперев палками.
Пока Бенито и остальные готовились к тренировке, Жиенна улучила момент и тихонько спросила у брата, что тот такое сказал Бенито, отчего не то что непристойные предложения прекратились, а даже раздевающие взгляды.
– Правду сказал, – чуть усмехнулся Бласко. – Ну, не пугайся. Конечно, ничего прямо я не говорил, но по сути сказал правду – что мы дали обещания у алтаря и должны хранить верность тем, кому обещались. И что у нас в Сальме это очень серьезно, в отличие от Салабрии. Он решил, что я про обручение или брачный договор. Ну да нам какая разница, что он решил, если он больше не будет к нам лезть со своими интересными предложениями.
– Ну хорошо, если так. А если он все-таки догадается?
– Не думаю. Здесь никому в голову не придет мысль, что мужчина может добровольно дать обет целомудрия. Салабрийцы в паладины очень редко идут, только по сильному зову сердца. Или как наш полуальв Энрике – из-за суровой необходимости, чтоб от своей фейской родни уберечься. Энрике нам говорил об этом, я вспомнил. О, они возвращаются. Ну, пора тренироваться. Хоть наеденное растрясу.
Жиенна только завистливо вздохнула, спешилась, стреножила своего мерина и пустила попастись в сторонке. А сама села на камень и стала наблюдать за тренировками.
Таскать «барашка» оказалось весело, но при том весьма непросто. Неудобная, тяжелая «туша» так и норовила вырваться из рук, а соперники, наскакивая со всех сторон, пытались дернуть «барашка» то за ноги, то за голову. Наконец, Бласко сообразил перекинуть его через седло перед собой и каждый раз, когда кто-то приближался, крепко хватал «барашка» за загривок, не давая противнику сдернуть его. Очень пригодилось и то, что в Корпусе паладина научили отлично держаться в седле, всяческим хитрым приемам конного боя и вольтижировке.
Нагонявшись по выпасу и выдохшись, парни наконец решили, что надо бы и отдохнуть. «Тушу» спрятали туда, откуда взяли, сами расселись на камнях, пустив лошадей бродить и щипать траву. Бенито наконец развязал вьюк, перед тренировкой снятый им со своего седла, и раздал всем по тыквенной фляге с пивом.
– Славно погоняли. Сейчас выдохнем, пивка хлебнем да и поедем тихим шагом в село, пообедаем. Я заказал у Санчо знатный обед, – сказал он. – А ты, Бласко, наездник хоть куда. Правду, значит, про сальмийских кабальерос говорят, что они в седле рождаются.
На это паладин предпочел промолчать. Впрочем, некоторая доля правды в этом была: бабушка близнецов по отцу происходила из кабальерос, родственных донам Энборсадо, а Энборсадо славились в Сальме своим конным заводом и лучшими лошадьми. И как отличные наездники тоже.
– Бенито, – подал голос Эугено. – А давай Бласко будет барана таскать? Конь у него лучше наших, сам тоже парень ловкий. А мы будем щемить подхолмских и распадковских, чтоб ему не мешали?
– Угу, первым делом Хуану ввалим, и Аймабло, который из Дубового Распадка кожемякин сын, тоже. Потому как удачи у него будет выше головы, к барану его пускать никак нельзя, потом не отберем, – поддержал Ксавиер. – Мне Эмилла сказала, что этот Аймабло как приехал в Каса Салисо позавчера, так из кровати близнецов и не вылезает. Трахаются втроем так, что дом трясется. Даже жрать не выходят, Эмилла им полные подносы таскает прямо в покои.
Жиенна усмехнулась:
– Ну и пусть трахаются. Он все силы на это и потратит, а на таскании вареный будет.
Местные парни переглянулись. С такой точки зрения они на это еще не смотрели. Ксавиер усмехнулся, Эугено фыркнул в кулак:
– Бьюсь об заклад, Салисо это в голову не пришло! А хорошо бы, чтоб так и было.
– Если бы… Салисо, выходит, хотят, чтоб Аймабло за них выступал… А значит, сеньора Салисо уж о таком точно подумает. Да и сам Аймабло не дурак… – поморщился Бенито. – Плохо. Это еще тот хитрозадый сучий вылупок. Подлый, юркий, мелкий, при том очень ловкий и сильный. Его прабабка неблагой альвой была... Его, сучонка, надо сразу будет ущемить попробовать, тут Ксавиер прав.
Бласко пожал плечами:
– Справимся. Не хочу показаться хвастуном, но я как-то дрался с полуальвом. Бока ему намял изрядно, хотя, конечно, и сам люлей отхватил. А полуальв – это всяко посерьезнее, чем восьмушка.