— Давай, тебе нужно выпить. Я расскажу тебе историю, потому что ты сильно ошибаешься.
После того, как он налил нам по три пальца виски, мы садимся на балконе.
— Я вынудил Холли выйти за меня замуж. Может, это была не та ситуация, в которой оказался ты, но я сделал это по своим эгоистичным причинам. В основном потому, что я увидел её однажды и понял, что она должна быть моей.
Его слова звучат слишком знакомо, поэтому я молчу и позволяю ему продолжить. Мне интересно, к чему приведёт этот разговор. В основном потому, что я надеюсь, что у него хватит мудрости, которая послужит моей панацеей, чтобы исправить то, в чём я явно облажался.
— Она была в сложном положении, — говорит Карас, придерживая пальцами стакан. — Её звукозаписывающий лейбл пытался принудить её к липовой помолвке с бывшим музыкантом, чтобы сохранить его известность. Очевидно, что у него не было шанса сделать чёртово липовое предложение, потому что вмешался я.
— Ты спас её.
Карас поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом.
— В какой-то степени. Но по большей части она меня спасла.
— В каком смысле?
— Ты знаешь, каково это — иметь всё. Больше денег, чем ты можешь потратить за десять жизней. Никогда не нужно беспокоиться о стоимости, когда решаешь, что что-то хочешь. Когда все вокруг целуют тебя в задницу и просят об одолжении. Это надоедает.
Он говорит правду, но опять же, почему бы и нет? Карас был миллиардером, сколотившим состояние своими руками, дольше, чем я. Моё богатство было частично унаследовано, а затем выросло в результате тщательного взращивания моего гнева и плана мести.
— Грёбаные мужики, — говорю я, салютуя виски.
— И тебе известно, каково это — встретить женщину, которая прекращает скучное однообразие всего, что передаётся тебе по первому требованию или даже до того, как ты можешь подумать чего хочешь. Я видел, как ты смотрел на Инди, когда она говорила что-нибудь остроумное или умное. Ты выглядел впечатлённым. Даже гордым. — Карас делает глоток, теперь выражение его лица стало задумчивым, когда он перешёл на неловкую личную тему.
— К чему ты клонишь? — спрашиваю я, когда мои пальцы сжимают бокал в руке так сильно, что он чуть не раскалывается.
— Я хочу сказать, что, когда ты находишь женщину, которая даёт тебе повод проснуться утром, больше, чем просто заработать деньги, которые ты никогда не сможешь потратить — ты, блять, держишься за неё обеими руками.
— Я уже всё испортил. Она не сможет уйти от меня достаточно быстро.
Карас откидывается на спинку стула и кладёт ноги на оттоманку, прежде чем бросить на меня искоса взгляд.
— Если ты думаешь, что я не облажался и не заставил Холли уйти, ты явно меня сильно переоцениваешь. Я сделал это. И сделал это в настоящей эгоцентричной манере миллиардера. Я поставил её в конец списка своих приоритетов. Считал само собой разумеющимся, что она всегда будет ждать, до тех пор, пока будет удобно мне. И ты знаешь, что произошло?
— Что?
— Я, блять, потерял её. — Он делает ещё глоток, пока я пытаюсь собрать воедино его историю.
Учитывая, что Карас и его жена вместе, никогда бы не подумал, что он настолько сильно всё испортил, чтобы потерять её. Это кажется невозможным.
— Но ты вернул её…
Карас садится прямее. На его лице появляется кривая ухмылка.
— Конечно. Я не долбанный идиот.
— Как?
— Я разыскал её и умолял простить меня за то, что я был таким придурком. Я сделал её мечты, цели и желания центром своего мира. Я сделал её центром своего мира. Если бы ты сказал мне, что солнце не встает и не садится над изгибами идеальной задницы моей жены, я бы сказал, что ты чёртов лжец. Плевать, что люди говорят или делают, или какая на кону выгодная сделка. Всё это на втором месте после неё
Я слышу всё, что он говорит, но, похоже, это полностью расходится с тем человеком, которого я знаю.
— Ты хочешь сказать, что я должен отказаться от сделки с Фёдоровым, чтобы что-то доказать?
Карас усмехается над краем стакана.
— Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если она собирается уйти, то не из-за этой сделки. А потому, что ты не стал выяснять, что для неё важно. Ты не слышал её слов о том, что ей нужно для счастья.
— Ты знаешь, что звучишь как дурацкая книга «Помоги себе сам», верно? — я опускаю пустой стакан на стол между нами и сдвигаюсь вперёд.
— Отвали, Фордж. Я знаю, о чём говорю. Только один из нас счастлив в браке и имеет самую прекрасную дочь в мире, которая никогда не будет встречаться, пока я не умру и не буду похоронен, потому что ни один мужчина никогда не будет достаточно хорош для моей Розы.
Выражение лица Караса смягчается, когда он говорит о своей дочери. Не могу не думать о том факте, что Инди и я не использовали защиту. Из-за своего дерьмового детства до неё я никогда не думал, что буду не против иметь детей. Но теперь я могу представить Инди с маленькой девочкой, которую она учит блефовать в покере. Или себя с маленьким мальчиком, которому я помогаю научиться ловить рыбу с пирса на острове.
Внезапно я чертовски завидую тому, что Карас имеет. Семью.
Исаак говорил мне, что я его семья, а семья всегда на первом месте. Как я мог забыть о чём-то настолько существенном и важном? Как я так сильно всё испортил?
Я должен всё исправить. У меня нет выбора. Я не могу её так отпустить.
— Что мне делать? Как мне спасти эту ситуацию?
— Во-первых, — произносит Карас, вставая, чтобы войти в пентхаус. — Это не ситуация. Это твой брак. И поздравляю, теперь он твой главный приоритет. Он требует больше усилий, чем всё, что ты делал в своей жизни, включая создание судоходной империи почти с нуля до самой большой в мире.
— Кстати, у тебя прекрасно получается продавать это.
Он исчезает внутри и через минуту возвращается с бутылкой виски. Жестикулируя ею, он говорит:
— Заткнись, блядь, Фордж, и слушай. Ни на минуту не думай, что с ней будет легче вести переговоры, чем с её рассерженным русским отцом. Это твоя первая ошибка. Я не знаю, что, чёрт возьми, произошло между вами, но я точно знаю, что ты, вероятно, как-то причинил ей боль. Теперь ты должен это исправить. Чего она хочет сейчас больше всего на свете?
Спор, который случился у нас с Инди прямо перед тем, как я уехал, гремит в моей голове.
— Развод.
Карас отмахивается от меня, пока наливает виски на два пальца в мой пустой стакан.
— Кроме этого.
— Сыграть на Гран-при в Праге. Но это слишком опасно, чтобы думать о нём после того, что случилось.
Он прищуривается на меня.
— Ты грёбаный миллиардер или нет? Ты мог бы купить чёртову Секретную службу, чтобы защитить её. Так что это просто отговорка. Если она хочет пойти туда, и для неё это настолько важно, ты перевернёшь небо и грёбаную землю, чтобы дать ей это.
Сжав челюсть, я киваю.
— Продолжай.
Карас глубоко вздыхает, наполняя свой стакан.
— Может быть уже и поздно, брат. Ненавижу так говорить, но не думаю, что в твоём теле есть романтическая жилка.
Карас вытаскивает из кармана две сигары и падает в кресло. Он протягивает мне одну. Я беру её.
— Подумай в течение пары секунд обо всём, что ты мог бы для неё сделать. Чтобы это было для неё самым невероятным опытом. Как ты постараешься изо всех сил потрясти её своей внимательностью, потому это то, что тебе нужно сделать — быть чертовски внимательным. Слушать. Думать. Сделать лучше. И иногда… иногда, возможно, придётся пойти на компромисс или пожертвовать значащими для тебя делами, чтобы показать Инди свою искренность. Потому что, если ты неискренен во всём этом, какой тогда смысл?
Я покручиваю сигару в руке, размышляя над его словами, думая обо всём, что я мог бы сделать, чтобы исправить то, в чём я явно облажался.
Очевидно, что моё молчание длится слишком долго для некрепкого терпения Караса.
-- Ты собираешься действовать или нет? Мне нужно знать, что, блядь, сказать Рискоффу о сделке. — Он достает гильотину для сигары и отрезает её конец, прежде чем передать гильотину мне. — Мы всегда можем перейти на китайскую сталь или полностью потратить прибыль, покупая североамериканскую.
— Позволь мне сначала вернуть свою жену. А потом уже подумаем о сделке.
Сигара у Караса сдвигается во рту, когда он улыбается.
— Чертовски хороший ответ. Надеюсь, она не убьёт тебя, как только увидит.
52
Индия
Спустя семнадцать телефонных звонков за мной приплывет катер. Должно быть, Фордж, сказал своим работникам, что я собираюсь сбежать, потому что они патрулируют всю территорию и причал, а Дорси прицепилась ко мне, как ракушка на одном из кораблей её босса.
— Вы уверены, что не голодны? Вы сегодня ничего не ели. Я бы с удовольствием приготовила для вас хороший обед.
Учитывая, что она уже в десятый раз делает такое предложение, моё терпение заканчивается.
Я поворачиваюсь и вежливо улыбаюсь.
— Пока не голодна.
Выражение её лица становится безнадёжным, словно она проиграла битву.
— Мы можем поговорить откровенно, миссис Фордж? — Дорси сглатывает и складывает пальцы вместе на уровне талии.
— Прошу, я — Инди. И не стесняйся говорить всё, что хочешь сказать.
— Инди, у вас когда-нибудь была работа, которую вы не готовы потерять?
Понятия не имею, к чему она клонит, но киваю.
— Для меня это эта работа. Работать лично на мистера Форджа — шанс всей моей жизни. Он заботится обо всех людях, которые продвигаются по служебной лестнице в его компании. Даёт им потрясающие возможности, когда они докажут свою преданность и готовность сделать всё, что потребуется, чтобы хорошо выполнить работу.
Я изучаю женщину с её напряжённой осанкой и сжатыми пальцами. Я знаю, на что она намекает, но ещё пытаюсь сосредоточить своё внимание на синих водах, окружающих остров, и на катере, который должен прибыть в любую минуту, чтобы вывезти меня отсюда.
— Дорси, к чему ты клонишь? — спрашиваю я, смотря за неё, но она сдвигается, чтобы оказаться прямо передо мной.
— Если вы покинете этот остров до возвращения мистера Форджа, мы все потеряем работу. Мы все.