Я вскидываю голову.
— Что?
Дорси закусывает губу, прежде чем продолжить:
— Я не пытаюсь заставить вас остаться, но это был приказ вашего мужа. Я не согласна держать человека там, где он не хочет быть. Но если бы вы не садились в тот катер, который, я знаю, вы сейчас ждёте, я была бы очень признательна, как и остальные женщины и мужчины на этом острове.
В её глазах столько эмоций. Все эти надежды и мольбы с таким же успехом могут быть мечом, воткнутым мне в живот.
— Я не знаю, с чем вы имеете дело, но, пожалуйста, прежде чем уйти, просто... учтите, что в ваших руках больше, чем ваша судьба.
Она слабо улыбается мне и поворачивается, чтобы вернуться в дом, оставив меня стоять со спортивной сумкой и моим спасением в поле зрения… но моя совесть поднимает свою уродливую голову.
Блядь.
Приближается белое с центральной консолью рыбацкое судно, и у меня всего несколько минут, чтобы принять решение. Я вешаю спортивную сумку на плечо и пересекаю территорию у бассейна к ступеням, ведущим вниз со скал. Шаги, которые уведут меня далеко отсюда и… будут стоить каждому человеку на этом острове их работы.
Будь ты проклят, Фордж. Это нечестно.
Я пытаюсь ожесточить своё сердце. Дело не в них. Дело во мне и моей жизни.
Мой телефон вибрирует от сообщения Руччо — итальянца, желающего стать профессиональным игроком в покер, у которого был катер и время приехать забрать меня в обмен на час уроков по покеру, чтобы он мог попробовать поучаствовать в профессиональном турнире. Поскольку он уже шесть раз пропустил его, я не думаю, что час моего времени ему поможет. Но это была цена, которую мне пришлось заплатить, чтобы получить то, что мне нужно.
«Пожалуйста, прежде чем уйти, просто… учтите, что в ваших руках больше, чем ваша судьба».
Чёрт возьми, взывание Дорси к чувству вины было сделано слишком эффективно, потому что мои ноги останавливаются.
И тогда я вижу другой катер. Чёрный. Он выглядит как акула, рассекающая воду, словно нож. Он догоняет катер Руччо так быстро, что может просто обогнать его до пристани.
Дорси всего лишь сказала, что они потеряют работу, если я покину остров до того, как вернётся Фордж. Если я уеду после его возвращения, он не сможет выполнить свою угрозу.
Мои ноги отрываются от пола, и я бросаюсь к лестнице. Но с моими глазами что-то не так, потому что их жжёт. И это не от ветра, доносящегося с моря. Нет, их жжёт от нелепого желания плакать.
Потому что мой брак, каким бы фальшивым он ни был, распался.
И снова, каким-то образом, независимо от того, имело ли это значение… эта реальность колет моё сердце. Мой брак не удался. И он был ненастоящим. Он никогда не должен был быть настоящим.
Неважно. Форджу на меня плевать. Всё, что его волнует — это его драгоценная сделка.
Это жестокая правда, и я принимаю её такой, как есть.
Я даю себе обещание — я больше не выйду замуж. Никогда. Этой клятвой я укрепляю стену вокруг своего сердца, мысленно выкладывая кирпичи и нанося на них слой бетона, а потом добавляю листы кевлара.
Моё сердце недоступно.
Голиаф стоит в конце причала. Интересно, ждёт ли он Форджа или они оставили самого большого парня на острове в качестве последней линии обороны, чтобы удержать меня здесь. Если честно, не знаю, что именно из этого, потому что он стоит ко мне спиной, когда я иду к нему по причалу.
Рыжие волосы Руччо развеваются на ветру, и он широко улыбается, когда замечает меня. Он машет рукой. Я поднимаю руку, изображая слабую имитацию радости, потому что я также вижу Форджа.
Его тёмная фигура кажется более угрожающей, чем когда-либо. Несомненно, он точно знает, что я собираюсь сделать. Носовая часть его катера слегка приподнимается, когда он разгоняет его быстрее. Гладкое чёрное судно рассекает воду, как будто нет никакого сопротивления, и опережает Руччо носовой частью. Итальянец не понимает, что это гонка, потому что он сбавляет обороты, когда Фордж жмёт на газ.
Я крепче сжимаю сумку и готовлюсь к предстоящей конфронтации.
53
Фордж
Я ещё не потерял её.
Это единственная мысль, которая приходит мне в голову, пока я задействую каждую из трёх тысяч семисот лошадиных сил, предусмотренных в мощных моторах «Чёрного Трепета». «Бостонский Китобой» направляется к причалу, к Инди со сниспадающими ей на плечи светлыми волосами, но я не позволю ей уйти, не дав себе последнего шанса исправить это.
Говорят, что ты не понимаешь ценности того, что имеешь, пока не потеряешь. До появления в моей жизни Индии Баптист я мог бы поклясться, что был не из тех мужчин, которых можно упрекнуть в этом. Но вот он я. Я не безупречный. Я, блядь, тоже человек.
Я поворачиваю катер, прорываясь сквозь воду, крепко сжимая руль в ладонях. Быстрее. Быстрее.
После беседы по душам с Карасом я знаю, что он прав. Если я хочу сделать этот брак настоящим, мне нужно изменить своё отношение и поступки.
В своей жизни я много раз терпел неудачи, но единственное, чего я никогда не делал — не бросал. Я не отпущу Инди без боя.
Я проплываю мимо «Бостонского Китобоя», когда поворачиваю к доку, в последнюю секунду сбрасывая газ, и плыву вдоль побережья к причалу. При соединении привальные брусья «Трепета» слегка отскакивают от мягких пилонов.
Инди, одетая в обрезанные джинсовые шорты и розовый топ, переводит взгляд с меня на «Бостонского Китобоя», а затем снова на «Трепет». Когда темноволосая женщина встаёт рядом со мной с пассажирского сиденья и впервые становится заметной, глаза Инди распахиваются.
Она стискивает челюсть, и её голубой взгляд становится ледяным.
— Я многого ожидала от тебя, Фордж, но не ожидала, что ты так быстро найдёшь замену. — Её тон ещё холоднее, чем её глаза. Инди качает головой, спортивная сумка на плече покачивается вместе с ней. — Хорошо, что я как раз собиралась уйти с твоего пути.
Голиаф заканчивает привязывать мой катер. Я спрыгиваю на причал, когда приближается её спасательный катер.
— Нет, это не то, чем кажется, — говорю я. Слова звучат грубо.
Инди отворачивается. Её внимание переключается на капитана другого катера, как будто я уже для неё не существую.
— Мне всё равно, что это, — отвечает она, по-прежнему показывая мне боковую сторону своего лица, а не глаза. — Я уеду через две минуты.
Катер приближается к причалу, управляемый каким-то рыжим мудаком.
— Синьорина! Ваш рыцарь в сияющих доспехах здесь!
Он смеётся. Мой первый инстинкт — запрыгнуть в его катер и избить его до полусмерти за то, что осмелился забрать то, что принадлежит мне. Но я знаю, что это не поможет ситуации.
Инди делает шаг к другому катеру, и я встаю у неё на пути.
— Прости. Я облажался. Мне не следовало пытаться тебя останавливать. — Это самое честное и искреннее, что я могу сказать, и абсолютная правда.
Инди упрямо задирает подбородок, и наконец переводит скептический взгляд на моё лицо.
— Это уже не важно. С самого начала всё это было ужасной идеей. Я была в отчаянии. Я бы вышла замуж за любого, чтобы спасти свою сестру. Это моя вина. Неважно, что я была для тебя всего лишь средством для достижения цели. Я делаю то, что нужно сделать. Пора покончить с этим фарсом.
Инди двигается, будто пытается обойти меня, и я сдвигаюсь вместе с ней.
Я тянусь к ней, но останавливаюсь, когда она отпрыгивает. Мои пальцы сжимаются в знак протеста, но я знаю, что заслужил её реакцию, и должен это исправить.
— Дай мне ещё один грёбаный шанс. Пожалуйста.
Её голова наклоняется вниз, её голубые глаза покрасневшие.
Ненавижу, что, блядь, заставил её плакать. Я хочу стереть морщинки на её лбу, показывающие, как ей пришлось тяжело.
— С какой стати? — шепчет она.
— Потому что ты больше не средство для достижения цели. Ты внутри меня. В моей голове. В крови, текущей по моим грёбаным венам. — Я прочищаю горло и делаю небольшой шаг к ней. — Если ты уйдёшь, заберёшь всё это с собой вместе с моим грёбаным рассудком.
Её веки трепещут, а подбородок дрожит. Я молюсь, потому что сказал всё. Но Инди прикусывает губу, когда её взгляд направляется мимо меня на «Трепет».
— Кто она, чёрт возьми, такая?
Я совсем забыл о женщине, которую умолял поехать со мной. Я оборачиваюсь, чтобы представить её.
— Это София Руссо. Она приехала из Милана, чтобы подобрать для тебя платья для Гран-при в Праге. Если, конечно, ты позволишь мне сопровождать тебя.
54
Индия
Мой взгляд перескакивает между Форджем и Софией Руссо. Как только он произнёс имя, я узнала её.
Она не какая-то горячая молодая штучка, которую он привёз, чтобы заменить меня в своей постели, пока та ещё не остыла. Она невероятно известный дизайнер. Саммер всегда с ума сходила от её платьев. Как-то она умоляла меня купить ей одно, но даже я не смогла осилить пятизначную цену за платье. Величайшие звёзды всегда надевают её наряды на красные дорожки.
И Фордж привёз её сюда с платьями для Гран-при.
Здесь должен быть какой-то подвох. Я делаю шаг вперёд, пока мы не встречаемся лицом к лицу.
— Чего ты добиваешься, Фордж? Какой, чёрт возьми, у тебя интерес?
Даже когда задаю вопрос, я знаю, что ответ будет не тот, который хочу услышать — что он сделает всё, чтобы удержать меня. Что он безумно влюблён в меня и не хочет жить без меня. Что он хочет таких же отношений, как у Крейтона и Холли. Партнёрстких отношений. Тех, что выдержат испытание временем.
Это не про нас. Мы не влюблены.
Но, когда я думаю про это, моё сердце неспокойно. Возможно, это не вся правда. Я тоже чувствую к нему то, чего никогда не чувствовала к другому.
— Ты мой интерес, — отвечает он.
Фордж хмурится, и между бровями образуется морщинка в виде галочки. Его серые глаза напоминают мне грозовые тучи, нависающие над морем.
— Я не хочу быть мужчиной, который осознаёт, что у него было, только когда теряет. И это не имеет никакого отношения ни к какой сделке. Я могу купить сталь у других людей. Это не обязательно должен быть твой отец. Если ты никогда не захочешь с ним встречаться, видеть его или разговаривать с ним, это твоё решение. Всё, что я хочу — это шанс всё исправить.