Когда на следующий вечер она вернулась из офиса, то обнаружила, что ее дожидается маленькая посылка, запакованная в алую бумагу и перевязанная сверкающими ленточками. Лизандра прочитала на бумаге свое имя и адрес, написанные его рукой, и стала в волнении перекладывать сверток из одной руки в другую, размышляя, что бы такое могло в нем быть. Распаковав наконец сверток, она обнаружила маленький изящный веер из жада, отличавшийся такой тонкой резьбой, что можно было подумать, будто он сплетен из кружев. Но открытка, вложенная в посылку, очаровала ее еще больше. Пьер писал: «Я нашел эту вещицу на Голливуд-роуд. Я вспомнил вас и ваше платье в китайском стиле и понял, что веер должен принадлежать только вам».
Она тут же набрала его номер.
– Ваш подарок чрезвычайно экстравагантен, и я просто не в силах от него отказаться. Придется мне что-нибудь подарить вам взамен, – быстро проговорила она, стараясь скрыть свое волнение.
– Я не принимаю подарков от женщин, – ответил он неожиданно резко.
– О, я не имела в виду ничего дурного, – извиняющимся тоном пролепетала Лизандра. – Просто я… просто я хотела, чтобы вы тоже порадовались так же, как радуюсь я…
– Одного вашего признания для меня вполне достаточно, – галантно произнес он. – Впрочем, я все же кое-что попрошу у вас, и, пожалуйста, не вздумайте отказываться. Мне хочется, чтобы вы поужинали со мной сегодня вечером.
Лизандра вспомнила про обед, на который уже была приглашена, и решила, что любой ценой постарается от него отвертеться. Пьер повез ее в китайский ресторан в Каулуне. На ней было светло-голубое платье из простого льна, а в ладони она сжимала его подарок – веер. Пьер развлекал ее рассказами из истории своего рода, уходившего корнями в глубокую древность и известного задолго до начала царствования Людовика Четырнадцатого, «Короля Солнце» – единственного французского монарха, о котором у Лизандры имелись кое-какие сведения.
Она обедала с Пьером на следующий день и на следующий, а ее аккуратная небольшая квартирка теперь постоянно напоминала ботанический сад. Каждый вечер он дарил ей разные подарки: то гребни из жада, выложенные жемчугами и желтыми алмазами – «цвета ваших волос, мисс», то шелковые, вышитые золотом туфли с загнутыми кверху носами, которые в свое время принадлежали императрице Ци Си, но, по мнению Пьера, куда больше подходили ей. Последний подарок, поскольку она категорически запретила на нее тратиться, представлял собой дивной работы яйцо из перламутра, украшенное драгоценными камнями и золотой с серебром отделкой. Автором этого чуда, по слухам, был знаменитый Фаберже, и Пьер верил в это, потому что купил изделие у старого русского эмигранта.
Филипп и Айрини скоро узнали о новом воздыхателе Лизандры, однако то, что они узнали о нем, отнюдь не свидетельствовало в его пользу. «С его стороны это не более чем флирт, – обеспокоенно вздыхала Айрини. – А Лизандра такая молодая и неопытная. Надеюсь, она не позволит себе ничего лишнего». Жене Филиппа хотелось, чтобы рядом с Лизандрой был Роберт, который мог бы ей помочь дружеским советом, если возникнет необходимость. Но Роберт, к сожалению, находился в Джорджтауне, где учился в интернатуре.
Однажды Лизандра пригласила Пьера посмотреть на старый дом дедушки Мандарина на берегу залива Рипалс, который, согласно воле Лаи Цина, превратился в роскошный музей. Она также показала ему небоскреб корпорации и торговые корабли в гавани, которые принадлежали ей. Когда же Пьер заключил ее в объятия и принялся шептать слова страстных признаний, она с воодушевлением согласилась вступить с ним в брак.
– Давай пока не будем афишировать нашу помолвку, – предложил он. – Настоящий праздник мы устроим попозже, когда приедем в Париж и я познакомлю тебя со своими друзьями.
Лизандра чувствовала себя виноватой перед родителями, которые, конечно же, с огромной радостью приняли бы участие в помолвке и бракосочетании своей дочери, но Пьеру удалось рассеять все ее сомнения. Она слишком любила его, чтобы в чем-либо ему противоречить. На следующий день Пьер зафрахтовал яхту, и они отплыли в Макао, где Лизандра Лаи Цин в мгновение ока превратилась в супругу принца Пьера Д'Аранкорта после короткой и весьма скромной церемонии в очаровательной старинной португальской церквушке. Лизандра стояла у алтаря в платье из алых кружев (красный – цвет свадебных торжеств у китайцев) и держала в руках букет алых роз. Любовь абсолютно заслонила собой и бизнес, и корпорацию Лаи Цина. Единственное, чего она хотела, – это стать женой Пьера.