Сразу же после бракосочетания она послала телеграмму Фрэнси и Баку в Сан-Франциско, подписав ее «принцесса Д'Аранкорт». Те мгновенно отправили ответную телеграмму, в которой выражали недоумение по поводу столь скоропалительного решения дочери и требовали, чтобы она привезла мужа в Нью-Йорк, дабы они могли убедиться в его достоинствах. Пьер, однако, хотел сначала навестить старушку Европу и побывать в Париже. И вот, заказав лучшие каюты на французском пассажирском лайнере, они отправились в Марсель.
Нельзя сказать, что Пьер был особенно нежным и пылким любовником, но Лизандре не с кем было сравнивать, и она считала, что так и надо. Она и представить себе не могла, что муж рассматривает ее неопытность как досадную преграду для любовных утех, а ее преданность и обожание вызывали у него приступ зевоты. Любовь лишила ее наблюдательности, она видела только привлекательные стороны Пьера и с ревнивым чувством наблюдала за тем, как преображались другие женщины на корабле в его присутствии. Они так и норовили стрельнуть глазами в его сторону или начинали призывно вздыхать, когда он появлялся рядом.
Пьер не изменял Лизандре до самого Парижа. Когда же они поселились там в отеле «Король Георг», он стал часами просиживать у телефона, беседуя со знакомыми обоего пола. Роскошную квартиру мужа на авеню Фош она так и не увидела – Пьер заявил, что квартиру ремонтируют, поскольку он решил продать ее, чтобы купить новую, побольше. Затем он отослал Лизандру за покупками, сказав тоном, не терпящим возражений: «Не можешь ведь ты в Париже носить эти ужасные китайские халаты». Лизандра с обидой посмотрела на мужа – еще совсем недавно ее наряды ему нравились. Она не знала, где он бывает в дневное время, и ей стало казаться, что Пьер начал заказывать обед в номер для того, чтобы поскорее уйти из гостиницы. Предлоги для этого находились всегда: то он говорил Лизандре, что хочет навестить больную бабушку, то отправлялся играть в карты с друзьями, то ему срочно требовалось съездить в Дювиль, где он якобы вел переговоры о продаже пони, выращенных на его землях в Аргентине.
Они прожили в «Короле Георге» уже два месяца, когда Лизандра вдруг обнаружила в кармане его пиджака любовное послание. Хотя оно было написано по-французски, она достаточно знала язык, чтобы понять, что письмо написано не случайной знакомой Пьера, а женщиной, с которой он был знаком очень давно. Неожиданно она увидела, что в письме упоминается и ее имя, и вздрогнула от унижения и стыда: «Эта богатая китайская наложница, которая помогает содержать тебя на том достойном уровне, к которому ты привык…»
Любовные шоры упали с ее глаз, и перед ней во всей своей неприглядности открылась правда. Она вспомнила о матери, которую тоже называли «наложницей Мандарина». Лизандра не забыла, что эти истории больно ее ранили – ей было ужасно обидно за мать. В ее голубых глазах вспыхнули искорки гнева, и они приобрели стальной оттенок.
Послышался робкий стук в дверь, и когда она воскликнула: «Войдите!», к ее удивлению, в номер вошел управляющий.
– Принцесса, прошу меня извинить за вторжение, – сказал он с чрезвычайно смущенной миной, – но у меня есть определенные инструкции. Думаю, что это легкое недоразумение. Так сказать, небрежность со стороны принца. Вот счет, мадам, мы несколько раз представляли его вашему мужу к оплате, и он уверял, что заплатит, но до сих пор, – управляющий пожал плечами, – счет так и не оплачен. Я специально принес его вам, мадам, в надежде, что вы лично разрешите это недоразумение, ко всеобщему удовольствию.
Некоторое время Лизандра молча смотрела на управляющего – ей все стало ясно, и от этой ясности болезненно сжалось сердце. Она подумала о том, как легко удалось Пьеру прокрасться в ее сердце, пользуясь нежными словами и подарками. Потом вспомнила слова Мандарина, которые он произнес много лет назад в Гонконге, когда ей было семь лет от роду и его сотрудники надарили ей целую кучу подарков.
«Помни, – сказал он ей тогда, – подарки тебе дарят не потому, что люди уж очень тебя любят, а потому, что ты – Лаи Цин».
Пьер женился на ней не потому, что любил ее. В сущности, он и женился-то вовсе не на ней. Он женился на состоянии Лаи Цина.