– Если она умрет, ему придется все-таки приехать за ее телом, – Джош под конец не выдержал и с силой стукнул кулаком по стойке.
Мейтланд допил пиво и посмотрел на юношу со снисходительной усмешкой.
– Только не в этом городе, молодой человек. Гормен Хэррисон богат и влиятелен и, в сущности, заправляет Сан-Франциско. Люди, сродни ему, устанавливают здесь свои правила. А типы вроде нас с тобой вынуждены им подчиняться.
– Это все моя вина, – сказал Джош, надевая куртку. – Я пойду проведать ее прямо сейчас… Монастырь Милосердных сестер, так вы сказали?
– Да они просто не впустят тебя, парень, – бросил ему вдогонку Мейтланд, но тот уже выходил на улицу и не слышал его.
Милосердные сестры принадлежали к ордену, который занимался благотворительной деятельностью и заботился о бедных, больных и убогих. Сам монастырь располагался в небольшом белом здании с арками и маленькими оконцами чуть в стороне от Долорес-стрит. Монастырь окружали высокие стены, а тяжелые деревянные ворота надежно защищали его от проникновения мирской жизни. Но это не остановило Джоша. Переступая с ноги на ногу от холода, он настойчиво дергал за металлический прут, который заставлял звонить звонок за воротами, и с нетерпением ожидал хоть какого-нибудь ответа. Он дернул за прут снова и услышал звон, доносившийся откуда-то издалека. Потом послышалось шарканье, еще через какое-то время крохотное окошко в воротах приоткрылось, и за ним показалось лицо привратницы в высокой накрахмаленной наколке.
– Я пришел, чтобы навестить Франческу Хэррисон, – сказал Джош. – Мне необходимо повидать ее.
– К мисс Хэррисон посетителей не пускают, – едва слышным голосом прошелестела привратница.
– Но я уверен, что она захочет меня видеть, – настойчиво прокричал юноша.
– Вы ее родственник?
– Родственник? Да, конечно, – вдохновенно соврал Джош.
– Родственникам тоже нельзя ее видеть, – заявила сестра твердо и начала закрывать дверцу.
– Пожалуйста, не закрывайте, подождите, – он постарался приоткрыть дверцу снаружи. – Вы не понимаете. Я… Я – ее жених. Я люблю ее, видите ли, и она любит меня. Она не может умереть. Я ей не дам умереть. До тех пор, пока она меня не увидит. Пожалуйста, сестрица, я умоляю вас.
Он заметил колебание в лице привратницы и быстро добавил:
– Девушка хотела стать моей женой. Разве вы можете запретить мне повидать ее?
– Пожалуйста, подождите немного, – также тихо проговорила монахиня и направилась в глубь каменного строения.
Джош слышал шарканье ее обутых в сандалии ног, постепенно замершее в отдалении. Он походил туда-сюда, размахивая руками, чтобы согреться, – февральский холод давал о себе знать, а пальто у Джоша не было. Его пиджак из когда-то дорогого йоркширского твида почти совсем вылез, под стельки ботинок он запихивал газеты, чтобы хоть как-то защитить ноги от холода и сырости, а на его счету числилось ровно пять долларов. Но все это не имело никакого значения. Милая, красивая и такая несчастная Фрэнси находилась на краю гибели, и он должен был спасти ее.
Наконец Джош услышал, что монахиня возвращается, и попытался взглянуть за едва приоткрытое окошечко.
– Достопочтенная мать-настоятельница разрешает вам войти, – проговорила привратница, отпирая массивные ворота. – Она желает побеседовать с вами.
Содрав с головы кепку, Джош последовал за сестрой через мощенный булыжником двор и вслед за ней вошел в притвор монастыря.
– Достопочтенная мать-настоятельница просит вас подождать здесь. Она примет вас, как только сможет.
Монахиня неслышно исчезла сквозь скрытую в стене дверь, а Джош принялся нервно мерить притвор ногами. Это была небольшая комната со стенами, сложенными из грубого камня, и глиняным полом. В центре стояли простой дубовый стол и две скамьи с прямыми деревянными спинками, на одной стене висело вырезанное из дерева изображение Спасителя на кресте изумительно тонкой работы. Единственное окно располагалось на большой высоте, так что никто не смог бы заглянуть в помещение снаружи или выглянуть во двор изнутри. В притворе было почти так же холодно, как и на улице. Джош даже слегка застонал, представив себе Фрэнси в этом морозильнике. Девушка, подобная ей, привыкла к теплу, радостной жизни в красивом, красочном мире. И все это произошло по его вине! Он вдруг вспомнил о сестре Энни, оставшейся дома в Йоркшире, и подумал, что хорошо бы было, если б она вдруг оказалась здесь. Вот кто смог бы как следует ухаживать за мисс Франческой. Она кормила бы ее чудными супами, восстанавливающими силы, топила камин и взбивала подушки. Энни бы поставила ее на ноги очень быстро.