— Уйти? — Кэролайн почти взвизгнула. — О чем вы говорите?
Она стремительно обернулась к Чаду:
— О чем это он говорит? Что такое с леди Мурхэвен? Какая неприятность?
— Черт побери мой проклятый язык, — сказал Джайлз, прежде чем Чад мог ответить. — Я думал, вы слышали сплетни. Я не должен был ничего говорить.
Кэролайн отступила на шаг от Чада, и, когда она заговорила, взгляд ее был холодным.
— Какие сплетни? Есть что-то, чего я не должна знать, Чад?
Ясный, отчетливый голос Лайзы вмешался в разговор.
— Господи, да когда в свете не было сплетен, мисс Пул? — сказала она прохладно. — Не могу представить, чтобы кто-то придавал им значение. Как, разве вы не слышали самые свежие? Это касательно герцога Элбмэрла и графини Версинг. Можете вообразить себе что-нибудь более нелепое? Им обоим уже за восемьдесят, насколько я помню.
Лайза была изумлена спокойствием, с которым все это сказала, потому что за считанные секунды она пережила целую бурю чувств: от желания влепить Чаду пощечину до жгучей потребности выцарапать глаза леди Мурхэвен, а заодно и злосчастной мисс Пул — за то, что та причинила ему боль. В тот момент Лайзе казалось, что она вот-вот взорвется.
— Вы совершенно правы, Лайза, — в голосе Чада была улыбка, но она мгновенно пропала, когда он обратился к Джайлзу. — Благодарю тебя за участие, старина, но я пока еще молодцом. Сплетня — как и удача — непостоянная и непредсказуемая особа. На твоем месте я бы имел это в виду.
— Может, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? — сказала Кэролайн капризным тоном. — О Боже! — продолжила она, прежде чем кто-то смог ей ответить. — Сюда идет его высочество! Может, наконец мы сядем за стол!
По мере того как принц продвигался по комнате, толпа расступалась перед ним, и когда он приблизился к маленькой группке, путь его был совсем свободен. Регент одарил Лайзу ослепительной улыбкой, но при виде Чада глаза его широко раскрылись — он его тоже узнал.
— Локридж! — окликнул он.
Лайза чуть не раскрыла рот от изумления. Откуда мог принц знать Чада? Неужели зловещие слухи достигли даже ушей регента? Неужели он идет к Чаду, чтобы велеть ему покинуть дом?
— Локридж, старина! — Принц обрушил на него всю мощь своей милостиво-очаровательной августейшей улыбки. — Тебя-то я и искал весь вечер!
Краешком глаза Лайза заметила, как у Джайлза изменилось выражение лица.
Чад шаркнул ногой и проговорил какое-то любезное приветствие.
— Как я понял, ты ожидаешь гостей, — заметил принц.
— Да, сир. Надеюсь, вы знаете сэра Уилфреда Бэскомба? Он взял меня к себе на работу, когда я только приехал в Калькутту, и с тех пор мы — большие друзья. Он и леди Бэскомб прибудут на следующей неделе, и их визит будет весьма продолжительным.
— Отлично! Вы все трое должны прийти ко мне на скромную пирушку, которую я устраиваю в конце этого месяца. Ничего выдающегося — ну, ты понимаешь, просто вечерок для нескольких старых закадычных друзей, — он дружески похлопал Чада по плечу. — Обязательно приходи, Локридж, а не то уж я тебе задам! Я уже велел им посадить тебя рядом с собой сегодня за обедом.
Он галантно поклонился Лайзе и Кэролайн и увел от них Чада.
— Я знаю, у тебя есть друзья на фондовой бирже, — продолжал он, и голос его стал слабеть, по мере того как они удалялись. — И я все слышу кое-какие интересные слухи…
Когда уже ничего нельзя было разобрать, все остальные молча повернулись друг к другу, словно лишившись дара речи, и Лайза была удивлена, заметив, как выражение явного неудовольствия проступило на лице Джайлза.
Глава 10
— Ты хочешь сказать, — чуть не задохнулась от изумления Чарити, и брови ее взлетели чуть ли не выше лица, — что Чад — наш Чад — на дружеской ноге с принцем-регентом?
— Вот именно, — ответила со смехом Лайза. — С самого обеда принц просто не выпускал его из виду. А леди Мурхэвен, которая перед этим разве что не фыркнула ему в лицо, стала сама учтивость.
Чарити ответила ей восхищенным смехом. Обе сестры сидели в высоко поднятом над землей фаэтоне Лайзы, мягко катившемся по парку. Час променада был в полном разгаре, и им приходилось без конца обмениваться приветствиями с друзьями и знакомыми, прогуливавшимися верхом, пешком или в модных колясках.
Обе леди Рашлейк, по всеобщему мнению, выглядели превосходно — настолько прелестно, что могли бы посрамить своей красотой даже саму дышавшую свежестью чаровницу весну, ежели бы она материализовалась в облике живой дамы. Чарити была одета в платье изысканного оттенка своего любимого розового цвета, подчеркивающего ее нежный румянец, а на Лайзе было элегантное платье для прогулок в экипаже из бледно-лимонного твидового шелка, оттенявшее ее золотистые локоны.