- Ты меня уже тысячу раз видел, Том.
- Тогда ты не был мне настолько родным! Неважно. Видел весь этот сброд с нижней палубы? Лучшие ныряльщики архипелага. Одни из лучших.
Мы подняли стаканы.
- За храбрость.
Тихий 'дзыньк', и обжигающая жидкость бежит по горлу.
- Я знаю место, где лежит целая гора золота.
Я навострил уши. Том поставил стакан и демонстративно положил руки на стол.
- На дне океана. Я знаю точное место, и ты мне нужен, чтобы туда добраться.
- Зачем тебе я? У тебя есть штурман, ты сам неплох в навигации.
- Штурману я не доверяю, а самому стоять с квадрантом, пока нужно вести судно по тем рифам и отмелям - нет. Я веду корабль, ты вычисляешь координаты.
- У тебя есть координаты той кучи золота? Даже если у тебя есть координаты с точностью до секунд, мне не вычислить наше положение с такой же точностью. По крайней мере, долготу мне точно не вычислить.
- Не совсем. Есть кое-что другое.
- Даже не знаю, чем я тут могу тебе помочь, - пожал плечами я и собрался было встать.
В руке капитана молниеносным движением появился пистолет. Другой пистолет. И в этот раз Уэйн вряд ли станет стрелять по двери.
- Тебе придётся помочь, Картер. Курс от Ки-Уэста до Сент-Дэвида. Через открытое море. Есть отрывки из судового журнала. Там почти все румбы записаны! Чёрт побери! Если бы не рифы! Смит мог бы провести корабль, но старик уже был одной ногой в могиле.
- Что значит 'почти все'?
- Несколько страниц вырвано. Но, я думаю, тебе хватит, чтобы повторить их курс. И ещё. Ни одна душа не должна знать, куда и зачем мы идём.
Я кивнул и молча вышел, обдумывая слова капитана. Сложная предстояла работёнка.
В кают-компании мы теперь ютились вшестером. Новым боцманом выбрали одного из матросов, Маккормика. Шотландец постоянно пил и сквернословил, но морское дело знал хорошо.
Пленный капитан жил рядом с нами, и на корабле его свобода почти ничем не ограничивалась. Ему запретили подходить к пороху и оружейной комнате, в остальном его времяпровождение не отличалось от моего. Николас точно так же прогуливался по палубе, вглядывался в горизонт и изредка фехтовал со мной на шпагах. Голландец, казалось, даже не помышлял о побеге, а наоборот, старался установить со всеми добрые отношения.
Вечером мы как раз собрались поужинать, когда Николас предложил нам сыграть в карты. Голландец достал из кармана потёртую колоду и добродушно улыбнулся. Очевидно, ему, как и мне, наскучило безделье.
- На что играем? - Маккормик угрём выскользнул из гамака и сел за стол. Из-за ужасного шотландского акцента его трудно было понять, но все уже привыкли.
- На интерес, конечно.
- Ищи дурака в другом месте, - фыркнул новый боцман и вышёл.
- Я пас, - отозвался Уолш.
Остальные офицеры промолчали.
- Я бы предпочёл шахматы, - сказал я.
Николас разочарованно убрал карты в карман.
- Может, в шашки? Смотрите: ножом здесь расчертим доску. А из пуль шашки сделаем.
Я только усмехнулся в бороду.
- Может, на какой-нибудь интерес?
- Нет, Николас, в другой раз.
- Тогда могу ли я предложить вам пофехтовать? - спросил голландец.
- С удовольствием составлю вам компанию, - улыбнулся я.
Мы взяли шпаги, поднялись на бак и отсалютовали друг другу. Матросы освободили нам место, предпочитая наблюдать издалека.
- En garde! - воскликнул я, принимая классическую фехтовальную стойку.
- Нет, мистер Картер. Сегодня мне бы хотелось подраться по-настоящему.
Я рассмеялся.
- Минхер, вы же не хотите сегодня умереть здесь, после всего пережитого. Дома вас ждут жена и сын.
- Я бы хотел выучить некоторые ваши приёмы. Для реального боя.
- Не забывайте, Николас, вы пленник.
- Я дал слово чести, что не буду сбегать или как-то вредить кораблю или команде, - вспыхнул он.
- В любом случае, нас неправильно поймут, - заявил я. - En garde!
Мы, наконец, скрестили шпаги. Как противник он мне в подмётки не годился, но это всё же лучше, чем сражаться с собственной тенью. Николас прогрессировал с каждым днём, несмотря на почтенный возраст и отсутствие хорошей подготовки. Капитан патрульного судна больше был моряком, чем солдатом.
Клинки мелькали с быстротой, неуловимой человеческим глазом, но я уже давно отучился смотреть на клинки. Я оценивал соперника по позе, положению рук, ног, корпуса, я предугадывал его действия, и всякий раз шпаги сталкивались, издавая мелодичный звон, звучащий для меня как песня. Солёный вечерний бриз дул мне в спину, и я специально встал так, чтобы заходящее солнце светило мне в лицо. Можно сказать, я поддавался этому низенькому лысому человеку, который покорил меня своей жизнерадостностью и умением встречать неприятности в лицо.