- Есть только Господь, а всё остальное - полная чушь, - раздался голос Филиппа. Набожный француз опять за своё.
- Оставь свои проповеди, парень, - произнёс я. Лицо моё было скрыто шляпой, и голос прозвучал глухо, как из бочки.
- Спасение души ближнего - мой долг, - ответил он. - Я не могу оставить их в неведении.
- Они стали пиратами, и их уже не спасти, - равнодушно сказал я.
- Раскаявшийся грешник угоднее Ему, нежели праведник! - возразил Филипп.
- Господи, да заткнись ты уже наконец! - почти выкрикнул я, и француз затих.
- Колдун... - я услышал шепотки за спиной, и рассмеялся. Заткнуть проповедника без помощи колдовства или хорошего удара и в самом деле нелегко.
- Джон! - позвал я. Индеец тут же навис надо мной, как гора.
- Капитан? - спросил он, пока я обдумывал, что же я всё-таки хотел спросить.
Я был пьян, и мысль ускользала, как угорь.
- Джон, что ты имел в виду, когда назвал меня мертвецом?
Утро оказалось мучительным. Большую часть выпитого я выблевал на песок, вчерашняя попойка виделась как в тумане, а при попытках вспомнить хоть что-то - голова раскалывалась как перезревший арбуз. Многие находились в таком же состоянии, и душу грело то, что я не один сейчас валяюсь на песке в остатках собственного ужина.
Мы кое-как переползли на борт, чтобы продолжить погибать ещё и от качки. Трезвыми оставались только Филипп и ещё несколько моряков, и я, разумеется, дал ему все полномочия.
Француз, загоревший до черноты, выкрикнул несколько приказаний, и матросы сноровисто обрасопили грот. Парус оглушительно хлопнул, но через мгновение наполнился ветром. Я посмотрел на юного офицера. За несколько месяцев он превратился из рыбака в настоящего флибустьера, и я видел, как блестят его глаза, когда он смотрит вдаль. Он напомнил мне себя самого в прошлом, и я в очередной раз блеванул за борт.
Ямайка оставалась за кормой, и впереди нас ждала манящая неизвестность. Впрочем, уходить далеко от острова я не хотел, я всё ещё планировал захватить каравеллу, которая скоро пойдёт в Европу. Поэтому я приказал курсировать неподалёку от берега, тренировать команду и смотреть в оба. Здешние воды по сравнению со всем остальным архипелагом были как улица Пикадилли по сравнению с ливийской пустыней.
На нок реи уселась жирная чайка, и пронзительно крикнула, разрезая голосом мой больной мозг, который разлетелся на тысячи осколков и собрался обратно в произвольном порядке. Я выхватил пистолет и нажал на спуск, но курок только щёлкнул по полке. Я хотел было запустить в неё сапогом, но тут чайка крикнула снова и по палубным доскам растеклось белое пятно.
Я подозвал матроса, одного из новобранцев, и пистолетом указал на чайку и её дерьмо. Парень вздохнул, понимая, что тут не отвертеться, и пошёл за тряпкой. Чайка, сделав своё грязное дело, крикнула ещё раз и улетела прочь, испортив мне настроение на весь день.
- Проклятые птицы... - пробормотал я и поморщился от головной боли.
Чайка снова пролетела над кораблём и снова крикнула, словно издеваясь надо мной.
- Парус с правого борта! - крикнул матрос из вороньего гнезда. - Похоже на почтовый люггер!
Я закрыл глаза и потёр виски. Сейчас было только одно желание - упасть на койку и не вставать.
- Испанец! Похоже, что от берега идёт!
Я выругался. Половина команды подыхает от похмелья, вторая половина годится только как пушечное мясо, но мы вынуждены погнаться за люггером, и ввязаться в сражение. Потому что война. Потому что там могут быть документы, за которые губернатор заплатит хорошие деньги. Потому что донов надо разубедить в том, что они хозяева архипелага.
- Всех наверх, раздери вас дьявол!
Я вскочил и окунул голову в бочку с водой, чтоб протрезветь.
- Ставьте Георгия! Пусть дрожат от ужаса! - зарычал я, распаляя себя. - Нам сегодня повезло! В первый же день будет добыча!
Белый флаг с красным крестом взметнулся в небеса и заполоскал на ветру. Я взглянул на английское знамя и оскалился.
- Добавляйте парусов! Фор-марсель ставь! Брасопь к на-ветру! - я целиком отдался делу, лично встал за штурвал и направил корабль вслед за люггером.
Испанец заметил нас и повернул к югу, в бейдевинд. Разумно, я сделал бы так же. Но уже поздно, 'Мститель' после ремонта стал гораздо быстроходнее и манёвреннее. Люггеры, конечно, сами по себе достаточно быстры, но сегодня удрать не получится.
Я чувствовал себя хищником, волком, что гонится за мелким кроликом. В крови играл охотничий азарт, и я нервно притопывал ногой по палубе, глядя, как приближается корма люггера. Я достал из кармана подзорную трубу, которую я за гроши купил у Ричарда, старую и побитую жизнью. На что-то большее не было денег, пришлось брать что есть.