— Готовьте крюки! — приказал капитан, и я оскалился в довольной усмешке. Абордаж, самое сладкое для моего сердца.
Испанцы отстреливались из мушкетов и пистолей, сражаясь, словно львы, они даже и не думали сдаваться. Драться с вымуштрованными солдатами всегда кровопролитнее и страшнее, чем грабить незадачливых торговцев.
Абордажная команда выстроилась вдоль борта, и я стоял вместе со всеми, в первых рядах, предвкушая добрую драку. В крови кипело желание убивать, и я трясся от ненависти, как пёс в бойцовой яме, ожидая, когда его спустят с поводка.
— Бросай! — рявкнул боцман, и десятки крюков вонзились в плоть «Сан-Сервандо», цепляясь за такелаж, леера и трапы.
Испанцы стали рубить верёвки, связывающие два корабля, но один мушкетный залп убедил их не делать этого. Мы подтянули суда поближе друг к другу и замерли в ожидании, время как будто остановилось в затишье перед бурей. Испанские солдаты глядели на нас, мы глядели на них, и тут искра наконец вспыхнула.
— Гео-о-орг! — завопил кто-то из английских пиратов, с разбега перепрыгивая на чужой корабль.
Крик вывел всех из оцепенения, затрещали мушкеты, зазвенели клинки, и кровь полилась рекой.
Я с бешеным криком сиганул на палубу «Сан-Сервандо», размахивая шпагой. Никаких мыслей не было, одно лишь желание убивать испанцев, которое затмевало все остальные чувства. Испанец с мушкетом попытался ткнуть меня штыком, но я отскочил в сторону и рубанул его по лицу снизу-вверх. Кончик шпаги подцепил его морион, знаменитый испанский шлем с гребнем, и я машинально отметил на нём следы ржавчины. Я расхохотался и отбросил шлем в сторону, прорубая себе путь дальше.
Повсюду лязгала сталь, кричали люди и гремели выстрелы, шум сражения раздавался на многие мили вокруг. Я увидел, как два испанских офицера развернули кулеврину, собираясь выстрелить прямо по дерущейся толпе, не волнуясь о том, что застрелят своих. Меня окутала пелена ярости, и я рванул к ним, успевая по дороге зарубить нескольких испанцев.
— Fuego! — голос офицера сорвался на визг, когда моя шпага вонзилась ему в грудь, прямо под сердце.
Я отпихнул его, проворачивая клинок в ране, и следующим ударом попытался зарубить второго офицера, но тот отбил мою шпагу тяжёлым палашом. Сталь зазвенела, но не сломалась, и я вновь кинулся в атаку.
Испанец, смуглый и черноволосый, снова отразил мой удар и его палаш промелькнул рядом с моим лицом, я едва успел уклониться. Офицер что-то рычал на испанском, я плохо понимал его в пылу битвы, но его слова вряд ли сулили что-то хорошее. Он неумолимо шёл вперёд, как разъярённый бык, осыпая меня ударами палаша, от которых мне приходилось отступать. Подставлять клинок я не решался.
Я стукнул пятками фальшборт, отступать больше было некуда. На лице испанца появилась воинственная ухмылка, он уже праздновал победу, но я достал пистолет и выстрелил ему прямо в лицо. Кусочки черепа разлетелись на несколько ярдов, и испанец упал замертво.
Я сунул бесполезный теперь пистоль обратно за пояс, опрокинул заряженную кулеврину и снова ринулся в бой. Испанцы дрались как черти, отчаянно и умело, но звериная жестокость пиратов взяла верх. Всё ещё полупьяные и злые, англичане убивали каждого, кто носил красно-жёлтую форму, даже тех, кто пытался сдаться на милость победителя.
Вскоре на залитой кровью палубе остались стоять только англичане. Мёртвые и раненые лежали рядом, испанцы и англичане, и это поразительно напомнило мне сегодняшнюю картину спящих вповалку пиратов.
Том перебрался на «Сан-Сервандо», по-хозяйски оглядывая захваченный барк. Капитан прошёлся по шканцам, вглядываясь в мёртвые застывшие лица. Он хмурил брови и что-то бормотал под нос. Вся команда собралась на барке и внимательно следила за его действиями.
— Вот он, подлец! — воскликнул Том, носком сапога переворачивая труп в роскошной униформе капитана королевского испанского флота. — Мертвецов за борт.
— Не по-христиански это, — заворчал кто-то в толпе.
— Молчать! За борт, я сказал.
— Так же, как Джима? — прозвучал голос Филиппа.
Толпа непонимающе загомонила.
— Наш капитан вероломно застрелил Джима-негритёнка, когда тот отказался нырять за золотом, а вас специально напоил до полусмерти, чтоб вы ничего не увидели, — объяснил француз.
— Золотом? Застрелил? Капитан? — отовсюду посыпались вопросы, оставшиеся без ответа.
Томас побагровел от злости и выхватил пистолет.
— Лживый французский ублюдок! — зарычал он, направляя ствол прямо в лицо рыбаку. Тот стоял неподвижно, как статуя, уверенный в своей правоте.
— Вообще-то лживый ублюдок здесь ты, кэп, — сказал я и направил пистолет на Томаса. Разряженный, но угроза сработает и так.
Пираты смотрели на нас, как на необычайное зрелище, возбуждённо переговариваясь и обсуждая происходящее.
— Вообще-то твой пистолет не заряжен, — фыркнул капитан. Не сработало.
— Зато мой заряжен, — раздался голос, и из толпы вышел Николас, держа капитана на мушке. Он где-то раздобыл целую перевязь с пистолетами, и в пылу сражения успел прихватить поднятое золото, которое сейчас висело у него на шее как огромные бусы из целых слитков.
— Хватайте его, чёрт побери! — рявкнул Том, но никто из пиратов не пошевелился.
— Предлагаю так. Ты хотел нас завалить после того, как достанешь золото, и поэтому мы забираем свою долю, вместе с этим кораблём, — сказал я, забирая один из пистолетов у голландца и направляя на Уэйна. — Кто хочет, может пойти с нами. Я думаю, твои ныряльщики согласятся.
В подтверждение моих слов, индейцы, из тех, кто выжил в бою, молча перешли на мою сторону. За ними последовало ещё несколько человек, но не так много, как я ожидал.
— Скользкий лживый сукин сын! — прошипел Томас. — Тебе это с рук не сойдёт!
— Посмотрим, — ответил я. — А теперь попрошу покинуть мой корабль.
Часть 2
1
Корыто. Одним словом, захваченный барк оказался корытом, пригодным только для того, чтобы пойти вместе с ним ко дну. Во время боя его сильно потрепало, взорвавшаяся пушка разнесла едва ли не половину нижней палубы, переборки повело, появились щели, и дежурство на помпе стало ежедневной обязанностью каждого, без исключений. Но сколько не откачивали, сколько заплат не ставили, в трюме постоянно стояла вода. «Сан-Сервандо», по случаю победы переименованный в «Мстителя», пошёл бы ко дну в течение нескольких часов, если бы не помпа.
Добычи на нём почти не оказалось, кроме нескольких мешков какао и трёх бочек китового жира. Но я радовался тому, что снова хожу под парусом, свободный капитан и морской разбойник. Капитаном меня выбрали единогласно, а офицерами, как я и хотел, стали Николас и Филипп. Всего в команду «Мстителя» набралось тридцать два человека, вместе со мной, и я собирался набрать ещё людей в ближайшем порту.
Золото, которое Николас забрал с собой, поделили поровну, а одну долю решили пустить на починку корабля и покупку припасов. Теперь мы шли на юг, обратно к Антильскому морю. Логичнее было бы уйти как все пираты, на север, подальше от летних штормов и тропической лихорадки, но я решил пока не появляться там, где есть опасность встретить кого-то знакомого.
Багамское мелководье прошли, уповая на лот и зоркость вперёдсмотрящего. Осадка «Мстителя», который сейчас держался на воде как беременная толстопузая черепаха, не позволяла пройти во многих местах, где «Левиафан» прошёл бы без особых затруднений. Поэтому приходилось идти осторожно, словно крадущийся кот. Дважды барк прошелестел килем по песку, один раз мы чуть не напоролись на риф, но, в конце концов, опасность миновала.
Небо, чистейшего голубого цвета, раскинулось широким куполом над синим океаном, и на горизонте практически сливалось с водой. Лишь над далёкими островами виднелась дымка утреннего тумана.