— Что здесь?
— Похоже перелом бедра.
— Срочно на рентген. Тут у нас что?
— Кажется, раздавлена грудина.
— Ясно. Этого в палату интенсивной терапии. Рентген привезёте туда же. С ушибами? Рентген. Позже решим, что делать, — так он вместе с каталкой, на которой лежал самый первый юный пациент этой больницы, дошли до лифта. Зашел с ним вместе. На ходу смотря снимки, которые ему принесли и, черканув быстро в поданных медсестрой бумагах, отдал их обратно. Отец чуть не зашел с ними вместе.
— Доктор.
Да.
— Главное не развязывайте эту повязку на левой ноге. Только не развязывайте повязку!
— Хорошо, хорошо. Не волнуйтесь. Поехали. — Бросил он санитару, разглядывая очередные отчёты и рентгеновские снимки, которые ему принесли.
— А вы куда? Не положено. — Преградил мужчине дорогу плечистый санитар. Двери закрылись, и лифт уехал. Медсестра, которая забрала документы у Арнольда Альбертовича обратила, наконец на него внимание.
— Мужчина. Вы в порядке. Не ранены? Пройдите в смотровую. Вам, кажется, тоже нужна медицинская помощь. — Он с непониманием посмотрел на девчушку. Главное для него было то, что он не попал в лифт с сыном и теперь какое-то время не мог понять, чего от него хотят. Наконец он будто пришел в себя, нервно провел ладонью по лицу. Увидел, наконец, повязки, оглядел себя. Заметив лужицу крови, которая натекла под правую ногу, он сделал шаг назад, оставляя кровавый след. До него, наконец, начало доходить, где он и что происходит вокруг. Он обвёл тяжелым взглядом приёмный покой.
— Вам нужна помощь — начала снова девушка в халате, но он ее оборвал угрюмо.
— Да вы издеваетесь? — и я понял, что он хотел сказать. Количество раненых всё прибывало и прибывало. Многие с родителями. Нахватало каталок. Врачей. Все кричали. — Обойдусь. Спасите мне сына… и всё.
— Да вы не беспокойтесь. Арнольд Альбертович очень хороший врач. — Да. Подумал я. Вот только я видел травмы его сына. И мне казалось, что тут было нужно что-то большее, чем просто хороший врач. Тут нужно было чудо.
Бомбила, который привёз его с сыном, как я догадался, и который ходил за раненым мужчиной и канючил, понял, что тот, наконец, может обратить на себя внимание, влез в разговор.
— Вах, дарагой. Дэнги надо платить. Я вас вёз? Время клиент потерял. Здесь жду очень долго. Долго жду дарагой.
— Ты кто? — спросил его угрюмо тот.
— Вах, как кто. Сабр меня зовут. Я вас сыном вёз? Дэнэг нет? Салон весь грязный. Как отмывать буду?
— Ты про какую грязь? -Сабр видно понял, что перегнул палку.
— Мыть нада. Понимаешь. Извени дарагой, кровь трудно мыть. На автомойку надо. А там с Сабра ой-йё как возьмут.
— Тебе деньги нужны?
— Да дорагой.
— На — мужчина достал бумажник и впечатал тому в грудь. В это время из лифта, за которым он неотрывно наблюдал, в сопровождении медсестры появился Арнольд Альбертович. Она говорила, а он кивал головой. Смотрел снимки. Но… был он какой-то странный. Такое ощущение, что не хотел молодой врач поднимать голову и встречаться глазами с тем, с кем он встречаться не хотел.
— Так, ковбой. — Сказал я — давай ка поднимайся. Обопрись об меня. Идти сможешь?
— Да.
— Вот и отлично. Пойдем, я тебе в платную клинику лучше отвезу. — И мы двинулись к выходу. Но мы не успели.
Таксист двинулся вслед за мужчиной, который пошел навстречу Арнольду Альбертовичу, и попытался вернуть бумажник.
— Нет дарагой давай сам это твои деньги. Мне Лишнего не надо. — Отец с ненавистью повернулся к бомбиле.
— Что тебе ещё. Что?! Деньги? На, я сказал!!! — он открыл кошелёк и вынув все деньги, что там были, сунул в суетливые руки водилы — хватит? Всё. От вянь от меня. Забирай и исчезни. Понял?!
— Понял дарагой, понял. О-о-о. Зачем так много? — купюры посыпались на пол, по которому сновали люди. Таксист наклонился и стал, ругаясь, собирать их.
— Доктор. Что с Антоном? — раненого мужчину толкали со всех сторон. Он казалось, этого не замечал. Молодой хирург старался не встречаться с ним взглядом и полез зачем-то в карман.
— Понимаете… Мы сделали все, что было в наших силах… Вы можете пройти, только наденьте халат. Валентина Ивановна найдите халат.
— Что? — отец его не слушал.
— Пройдите. Он лежит отдельно, в боксе. Понимаете, мы не могли оставить его с остальными детьми. Бумаги можно оформить позже. Если вы хотите попрощаться. И вот еще-он, наконец, показал то, что достал из кармана — я так понял, что это какой-то ваш амулет. Знаете, вы же взрослый человек… Ну, нельзя же так… — Он осекся, наконец, увидев лицо отца. Оно было страшно. Описать его было невозможно, но становилось ясно: сейчас что-то произойдет. Поэтому я, не дожидаясь этого, захотел выскочить на улицу. Но вкатившееся новая каталка, толкаемая двумя охранниками, заставила отступить.