Так подошёл срок разлучиться с Фенриром. Я осознала это в постели утром, чувствуя рядом его тёплый бок. Его глаза были широко распахнуты, он едва ли спал. Я не считала дней. Посмотрела на его осунувшееся за ночь лицо, попыталась вспомнить, что могло его расстроить, и тогда поняла причину.
– Нет, – сказала я, – нет, нет!
По лицу побежали слёзы.
Фенрир поднялся и вышел из комнаты. Он вернулся со стаканом тёплого молока и булочкой.
– Волчата и дети ждут, – сказал он тихо. Он уже знал то, что я не могла допустить – я уйду, как решил за нас всех Вотан. Со дня встречи он решал за нас троих. Я многое вспомнила о нём, пока сидела в постели с булочкой и стаканом молока, медля есть. Как он пренебрегал Фенриром, не принимал его за равного, как заставлял меня сомневаться в нём…
Волчата и дети ждали, так сказал Фенрир. Я не могла не выйти навстречу моим сыновьям. Фенрир не пошёл со мной. Подходил срок отправляться в жуткий мир, в котором он был хозяином, ему не нужно было других потрясений, он не хотел смотреть в глаза Вотану, который становился моим любовником на ближайшие пять лет… наверное, он боялся, что я опять могу родить ему детей.
В данный момент во мне не было желания быть с ним, но как всё могло обернуться, когда Вотан окажется рядом, когда заговорит, когда посмотрит пронизывающими тёмными глазами?
Волчата подоспели ко мне первыми, дети ещё не могли угнаться за ними, старшему было около девяти лет. Вотан не остановил их, он ждал чуть вдали, и что я говорила? Только я заметила его высокий крепкий силуэт, моё сердце забилось взволнованно и сладко.
Я потянулась, чтобы обнять волчат. Склонилась, чтобы обнять детей. Последние удивлённо осмотрели первых. Они видели друг друга впервые. Даже несмотря на малый возраст дети должны были что-то понять.
На сей раз волчата последовали за мной до дома у моря и даже зашли внутрь. Они смотрели на Вотана исподлобья, он оставался совершенно невозмутим. Дети были оживлены, Вотан не реагировал на провокационные реплики и взгляды волчат. В конце концов, волчата пофыркали, поцеловали мои руки и удалились.
Вотан только хмыкнул.
Я хотела остаться с ним наедине.
Я не родила ему детей в эти пять лет, но каждую ночь все пять лет я проводила с ним, и я принадлежала ему не одним лишь телом. И опять пришло время уйти, и я опять не хотела оставлять его и наших подросших детей. А потом новыми красками вспыхнула любовь к Фенриру. И я плакала и не хотела расставаться с ним…
Дети выросли. С каких-то пор они стали хоть и с некоторой осторожностью общаться с волчатами. Теперь то, когда я могла видеть и тех и других не зависело от того, с каким из мужчин я жила. Сыновья являлись, когда хотели и куда хотели, и никто им не препятствовал. Иногда они приходили все вместе, впятером.
В один из таких визитов это и произошло.
Мы с Вотаном гуляли по берегу, держась за руки. Волчата вышли навстречу, дети догнали сзади. Мы постелили покрывало и наблюдали с берега, как они разрезают волны тренированными телами. Волчата были как Фенрир, дети были как Вотан. Небо было заполнено пышными белыми облаками, и когда солнечный свет проникал в редкий зазор, две головы среди волн вспыхивали золотом.
Я разложила по отдельным стопкам сваленную вокруг нас одежду, изучая на предмет прорех и пятен. Одежду детей достаточно было постирать, а одежду волчат проще было выкинуть. Они пришли от отца, из его мира. Мы могли найти что-то подходящее на смену дома, сейчас пускай плавают.
Я начала расстёгивать платье, Вотан остановил мою руку. Я удивлённо вскинула на него глаза.
– Не надо.
– Почему? – мы часто плавали вдвоём, когда было тепло.
Вотан вздохнул и неохотно пояснил:
– На меня и Фенрира оказалась одна женщина, а на них пятерых – ни одной.
Его слова поразили меня. Волчата были так похожи на Фенрира, а дети на Вотана. Сыновья бодро выбежали на берег, по их голым телам сбегали струи солёной воды. После слов Вотана что-то стало с моими глазами. Ещё час назад я видела детей-детёнышей, будивших меня по утрам, счастливо кричавших «мама», залезавших мне на руки всем скопом… теперь я увидела пятерых взрослых мужчин, похожих на своих отцов, а значит…