Личная жизнь друзей разнилась так же, как и их магические таланты и связанные с ними профессии. Никита сделал предложение своей избраннице ещё в десятом классе, и с тех пор Юленька трепетно ждала: сначала совершеннолетия, затем своего ненаглядного из армии, а потом из многочисленных командировок, на которые так щедра государственная служба. И Саша, и Лёша точно знали, что вокруг Князя постоянно роем мотыльков вились красавицы, но для самого Никиты нет и не было никого, кроме его дорогих девочек: жены Юленьки и двух дочурок.
Алексей женился после армии, познакомившись с невестой на автобусной остановке, когда героически закрыл её от брызг из-под проносившегося мимо автомобиля. Лика оказалась девушкой творческой, вдохновенно занималась музыкой, могла часами рассуждать о Бахе и Бетховене, но к бытовым мелочам была совершенно неприспособлена. И Лёша решительно закрыл собой любимую от серой повседневности, не гнушался домашними делами и даже брал у Юленьки уроки кулинарии. Сашка не скрываясь посмеивался над другом, один раз подарив ему на День рождения фартук, кастрюлю и скалку, набор настоящей домохозяйки, но Корсаров на подначки не обижался. Наоборот, с нетерпением ждал того момента, когда балабол и насмешник полюбит так, что готов будет променять холостяцкую полную соблазнов жизнь на уютное семейное гнёздышко.
Сашка Белов в силу своего жизнелюбия и бурлящей в крови магии жизни остепениться никак не мог. Каждый раз, с периодичностью примерно раз в два месяца, он влюблялся пылко и страстно, уверяя друзей, что нашёл свою желанную, с которой готов рука об руку пройти весь путь до гробовой доски. Первые заверений пять Лёша и Никита даже верили, потом лишь вздыхали и понимающе переглядывались, мол, понесло Остапа. Каждую свою девушку Сашка знакомил с друзьями, приводил на семейные посиделки-вечеринки, которые придумывала Лика, а приводили в исполнение Юленька и, если оказывались свободными, Лёшка и Никита.
Год назад дружба гардемаринов подверглась нелёгкому испытанию: возвращавшаяся из женской консультации Лика, успевшая сообщить супругу о том, что он скоро станет отцом, погибла под колёсами врезавшегося в автобусную остановку джипа. Вернувшийся из служебной командировки Лёша выкладывался полностью, но так и не смог призвать водителя-убийцу к закону, уж слишком влиятельные у него оказались родственники. Обозлённый на весь белый свет Корсаров, потерявший не только супругу и малыша, но ещё и веру в торжество закона и справедливости, бросил на стол начальнику удостоверение и заперся дома в глубоком запое, не открывая даже друзьям. Сашка с Никитой в прямом смысле слова взяли друга измором, по очереди дежуря под его дверью в ожидании того момента, когда Лёша выползет на свет божий за очередной порцией возлияния. Только после третьей душеспасительной беседы с Никитой и энергетической подпитки от Сашки Алексей смог худо-бедно встать на ноги и даже устроиться на работу в захолустный краеведческий музей, для трёх сотрудниц которого появление привлекательного мужчины было воистину даром божьим.
***
- Лёша, - Никита положил другу руку на плечо, вырывая из плена воспоминаний, - посмотри на меня.
Корсаров скривился, словно от зубной боли:
- Никит, давай без проповедей, ты же всё-таки не священник. И я не объект разработки, которому необходимо промывание мозгов.
- Да было бы что промывать, - фыркнул Сашка и тут же согнулся пополам от коротких синхронных тычков в грудь и живот от друзей. – Охренели что ли, я же пошутил! И вообще, если вы меня угробите, вся больница предаст вас анафеме.
Никита выразительно покосился на балагура, тот вскинул руки вверх:
- Всё понял, ухожу и не отсвечиваю. Секретничайте… девочки.
- Вот зараза, - пробурчал Алексей, досадуя на то, что друг так быстро ретировался, а значит, очередной душеспасительной беседы не избежать. – Никит, честное слово, мне не так паршиво, чтобы ты тратил на меня своё бесценное красноречие.
- Отпусти её.
От неожиданной просьбы Корсаров, уже мысленно настроившийся на длинную нотацию, растерянно заморгал и глупо переспросил:
- Что?
- Отпусти её, Лёша. Пока ты изо всех сил цепляешься за прошлое, ты и себе жизни не даёшь, и Лике отринуть всё земное мешаешь. Ты же не хочешь, чтобы она застыла в безвременье, став неупокоенным духом, не имеющим ни физического тела, ни возможности возродиться заново?