Алексей решительно отвернулся от зеркала и прошёл в спальню, где на тумбочке у кровати в изысканной серебряной рамке, декорированной янтарём, стоял портрет Лики. На фотографии светловолосая с большими василькового цвета глазами девушка улыбалась так ясно и радостно, что от её улыбки даже в самый трудный час становилось легче на душе. Лёша погладил фотографию, привычно ощущая под пальцами нежную девичью кожу, а не холод стекла, и прошептал:
- Прости…
Лика продолжала улыбаться, но в её васильковых глазах муж заметил лёгкую печаль и ожидание. Никита прав, ей тоже было непросто, она ждала освобождения, а значит…
- Я отпускаю тебя, Анжелика, - Алексей сглотнул раздиравший горло колючий ком и твёрдо закончил, - я отпускаю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Прощай…
Словно бы лёгкий сквознячок скользнул по комнате, взъерошил шутливо волосы надо лбом, как всегда делала Лика, и на миг Корсаров ощутил в своих объятиях супругу. На один миг он снова увидел её: прекрасно-воздушную, наивно-романтичную, искренне не замечающую всех бытовых мелочей в жизни. Анжелика подарила мужу поцелуй, погладила его по щеке и растаяла, смешавшись с чуть золотящейся в лучах солнца пылью. Алексей резко выдохнул, разжал побелевшие от напряжения пальцы и лишь сейчас заметил, что раздавил стекло на фоторамке и полившаяся из порезов кровь испачкала фотографию, безнадёжно и безвозвратно испортив её. Лика ушла, теперь уже точно насовсем, не оставив даже своего изображения.
Алексей забросил испорченную фотографию в ящик тумбочки и отправился в ванну, на ходу впервые за прошедший год составляя план действий. Итак, нужно переодеться, перекусить, нет, плотно пообедать, хватит с него перекусов на ходу и всухомятку. Нужно обязательно решить вопрос с квартирой, нужно сходить на работу и написать заявление по собственному желанию, что бы ни предложил Никита, ясно одно: обратно в тихий музей Лёша точно не вернётся, хватит сидеть в пыльном углу, пора возвращаться к жизни. Нужно…нужно…нужно… Тысячи планов и намерений роем жадным слепней окружили Корсарова, с непривычки никак не желая успокаиваться и строиться в ровный и чёткий план действий.
- Да, приятель, совсем ты одичал за этот год, - Лёшка с усмешкой покачал головой, - а ведь в школе Сашка занудой дразнил и утверждал, что ты даже дышишь по расписанию и в заранее назначенное время!
Алексей опять покачал головой, растерянно огляделся по сторонам и звонко щёлкнул пальцами:
- Если не знаешь, с чего начать, начни с душа!
Прохладный душ разогнал назойливые мысли, освежил голову и подарил приятную негу телу. Лёша ожесточённо до красноты натирал себя жёсткой мочалкой, щедро выдавливал себе на голову загустевший от времени шампунь и к концу водных процедур поймал себя на том, что начал что-то негромко насвистывать, как делал всегда перед особо важными моментами. Ну что ж, боевой настрой – самое то для начала новой жизни. Алексей вытер голову полотенцем, метко забросил его в стиральную машину и ничуть не заморачиваясь по поводу собственной наготы прошёл в комнату, постоял пару минут, что-то обдумывая, а затем решительно направился к шкафу с одеждой.
В этот раз Корсаров выбирал одежду не по принципу, что первым выпало, то и оденем, а тщательно просматривая рубашки и чуть ли не под лупой изучая чистоту колен на брюках. Закончив одеваться, мужчина потратил около получаса на то, чтобы найти в недрах квартиры расчёску, обнаружил её в развале старых газет, протёр, избавляя от налипших клоков пыли и мелкого мусора, и тщательно причесался.
- Так, теперь, пожалуй, можно и на КПП, - решил Алексей, придирчиво осмотрев себя в зеркало и найдя своё отражение вполне пристойным.
КПП, контрольно-пропускным пунктом, все жители дома привычно называли обитающую на втором этаже Виталину Геннадьевну, даму неопределённого возраста, всю себя отдавшую святому делу сплетен. Виталина Геннадьевна без всякого преувеличения знала буквально всё обо всех жителях дома: когда и с каким диагнозом родился Петечка из тридцать пятой квартиры, как часто и кого водит к себе Маринка из сорок восьмой, сколько водки выпил Петрович из четырнадцатой, и какой скандал ему устроила Галка из двадцатой, которой он клятвенно пообещал не пить и починить капающий на кухне кран.
Люди, которые интересуются новостями, смотрят телевизор, листают информационную ленту в Интернете или читают газеты, обитателям же дома восемь по оригинального названия улице Советов в этом необходимости не было, у них был свой бесперебойный источник информации. Своей разветвлённой и многочисленной агентурной сетью Виталина Геннадьевна с лёгкостью могла переплюнуть советскую и германскую разведки накануне Второй мировой войны, а потому если в районе что-то происходило, участковый первым делом отправлялся к этой почтенной даме. Уходил он от неё настолько переполненный сведениями и впечатлениями, что потом обходил восьмой дом стороной ещё месяца два, не меньше.