— Только без пошлостей, Ржевский! — рыкнул Новосельцев.
— Как можно, Ваше высокоблагородие… Что же рассказать? А, вот…
Вызывает командир полка к себе такого же поручика и кричит: Поручик!
Вы вечно хвастаете, что на дуэлях стреляете только в воздух. А вчера всадили пулю капитану Щербатову в лоб! Как это понимать?
— Промазал, ваше высокоблагородие… Офицеры улыбнулись.
— Вот еще про дуэль, — сказал Ржевский. — Корнет наскакивает на того же поручика: Вы трус и подлец! Я вызываю вас на дуэль!
— Я не приду, — говорит поручик.
— Как? Почему?
— Потому что я трус и подлец. Багратион качнул головой:
— Не пройдет. Вылетит из офицеров. Есть что-то посмешней?
— Есть с перчинкой, — сказал Ржевский.
— Но не переборщи, — буркнул Новосельцев. Дмитрий ухмыльнулся и сказал:
— На балу некая дама спрашивает того же поручика: — Известно, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А через что лежит путь мужчины к сердцу женщины?
— Хм, на этом пути желательно не лежать, а стоять!
— Грубо, но точно, — ухмыльнулся князь. — Давайте еще…
— Тогда все тот же бал и та же дама, которая любопытствует:
— Поручик, у меня не слишком глубокое декольте? Тот смотрит в декольте сверху вниз и спрашивает:
— На женской груди волосы растут?
— Что вы?! Конечно, нет!
— Тогда глубокое, мадам. В ответ раздалось, наконец, искреннее ржание. Но верхом популярности Ржевского стал прочтенный вполголоса стишок, от которого все мужчины схватились за животики:
— Если б я имел коня — это был бы номер. Если б конь имел меня — я б, наверно, помер!
Глава шестая
Решительный дебют
После ужина дамы решительно потребовали танцев. Доминик Радзивилл (весьма изящный кудрявый шатен лет двадцати семи с истинно аристократическим узким лицом и обходительными манерами) спешно призвал в соседний зал домашний оркестр. Дам и мадмуазелей набралось под два десятка, причем на звуки музыки явилась и жена магната по имени Теофила (подвижная кареглазая красотка лет двадцати двух), сказавшаяся перед тем нездоровой. Полонез решили пропустить, начали с кадрили и первую составили Багратион, Радзивилл, Теофила и Анна Ланская. Ржевского резво ухватила Софи и пристроила к какой-то польской паре. И начала щебетать:
— Вы сегодня в ударе, поручик! Всю мужскую кампанию постоянно смешили! Я почти не услышала ничего, может перескажете какой анекдот?
— Это гусарские анекдоты, мадмуазель, — ухмыльнулся Ржевский. — С жеребячьим юмором. Боюсь, гражданским, а тем более девушкам их не понять. И перешел к польской даме.
— Это правда, что вы убили собственноручно два десятка улан? — спросила строго дама по-французски.
— На войне как на войне, пани: противники стремятся убить друг друга. На самом деле я не уверен, что убил кого-то: при стрельбе этого обычно не знаешь, а до сабли не доходило.
Опять оказался рядом с Софи и сказал:
— Вспомнил один дамский анекдот. Замужняя дама молится: Боже, дай мне мудрости, чтобы понять мужчину! Дай любви, чтобы прощать его! Дай терпения выдерживать его характер! Только сил не давай, а то убью его к черту!
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Софи и спохватилась: — Неужели маме хотелось когда-нибудь прибить папу? В следующем схождении Софи шепнула: — Анна продолжает задорить жену Доминика. Мы все так ругали ее за это, а она опять за свое…
— Может, это Радзивилл задорит свою жену? — сказал Ржевский. — Очень уж она кокетлива. Даже мне пару взглядов бросила…
— Не вздумайте ее поощрять! — зашипела Софи. — У вас сегодня есть объект для флирта! Вальс вы танцуете со мной! Вальс им удался: Ржевский, поощренный офицерским обществом и дамским вниманием, вдохновился и летал по паркету, а Софи полностью вверила себя сильным и ловким мужским рукам и погрузилась, вероятно, в грезы о скором уединении с поручиком под покровом ночи. Во всяком случае сразу по окончании танца она шепнула:
— Идите сейчас же к боковому выходу в сад и ждите меня там!
— К левому выходу или правому? — хохотнул поручик, не подозревавший об их существовании.
— Он там один! — укорила его дева и отвернулась, чтобы не быть скомпрометированной. Ржевский, не торопясь, спустился по парадной лестнице и, поболтав дружески с караульными корнетами, выспросил у них дорогу.
— В сад, значит, направились, — сказал Арцимович. — Жаль, мы не можем отсюда отлучиться — а то проследили бы, кто нынче ваша дама сердца.