Выбрать главу

— Вы отъявленный льстец! И я больше не могу вас слушать, потому что слуги мужа доносят о каждом мужчине, с которым я разговариваю.

— Еще два слова: у вас есть в городе женщина, у которой вы бываете в гостях или по делу и без соглядатаев?

— Разве только портниха…

— Портниха подойдет. Сегодня вы сможете к ней пойти?

— Я не собиралась…

— Надо обязательно пойти! Это в ваших интересах! Я буду вас там ожидать. Во сколько часов?

— Ну, после обедни…

— Адрес?

— Замковая, 12.

— Благодарю вас, белая лебедь. Ауфвидерзеен. С портнихой Ржевский тоже не разводил турусы на колесах.

— К вам сегодня придет Марта фон Риттих, по моей просьбе.

— Вы русский гусар? Сумели ее улестить?

— Да. Но я хочу дать ей не только удовольствие, но и оплодотворить ее. Ведь она молит деву Марию именно об этом?

— Да-а… Вот это гусары в русской армии! Наши попользовались девушкой и бежать, а вы вот как! Я вашу связь благословлю и сейчас же предоставлю комнату для свиданья.

— Очень вам благодарен, фрау Розенбаум. Пусть ваша жизнь будет долгой и счастливой. Через полчаса в комнату, где маялся Ржевский, вошла вожделенная дама.

— Как вы посмели склонить Амалию к сводничеству? Она буквально умолила меня вас выслушать!

— Мое имя Дмитрий Ржевский и я никогда не делаю неприятности женщинам. В вас я влюбился с первого взгляда, а когда узнал от соседей про ваше бесплодие, то возмутился. «Разве может такая цветущая женщина быть бесплодной?» — сказал я себе. — Дело вовсе не в ней, а в этом отжившем сухом стручке! Да, у него были дети от двух предыдущих жен, но теперь он безнадежно стар и его мужское семя стало пустым! Я знаю, что вы молите деву Марию помочь понести дитя.

Считайте, что она услышала вашу молитву и послала вам встречу со мной, 24-летним молодым человеком, признающим на свете только два удовольствия: схватку с умелыми врагами на поле боя и плотскую любовь с прекрасными дамами. Я падаю сейчас перед вами на колени и заклинаю: не отвергайте подарок судьбы! Митя, и правда, упал на колени и обхватил страстными руками полные бедра Марты Рашке. Она попыталась вырваться из этих рук, но он только перехватился повыше, поднялся с колен и впился в ее свежий рот. Она упорно вырывалась и вырывалась, но без криков, только со стонами и вдруг обмякла и закрыла глаза. Ротмистр яростно ворвался внутрь и вскоре, совершенно не сдерживаясь, оросил ее лоно. Лишь после этого он посмотрел на женщину и увидел, что по ее щекам текут слезы.

— Боже мой! — сказал он. — Я вас изнасиловал? Вы совсем не испытали страстного удовольствия?

— Нет, — сказала дама. — Дайте мне одеться.

— Ни за что! — замотал головой растерянный любовник. — Я прошу вас, побудьте здесь и дайте мне еще один шанс. Я буду с вами совсем другим: нежным, разнообразным в ласках и послушным. Вы сами определите тот момент, когда нам можно будет стать единым целым. И тогда ваш давно запуганный организм, наконец, отзовется на зов природы. Позвольте мне пока целовать ваши руки, лицо и шею и говорить все ласковые слова, придуманные за тысячи лет…

— Вы знаете так много ласковых слов? — против воли удивилась дама.

— Начинайте…

— Я начну с восхищения вашими руками, — пообещал Ржевский и придвинулся поближе к полуобнаженной женской плоти. Второй приступ оказался удачнее: дама, которую ловелас заговорил, а также изнежил своими поцелуями, поглаживаниями и потискиваниями, приняла его в себя с заметным удовольствием, и он добился от нее чего-то похожего на оргазм. Он и тут ее не отпустил (благо, что Амалия их не торопила) и в третьей схватке забросил даму на себя, предоставив полную инициативу. И угадал: теперь она его терзала и это вызвало у нее взрыв энтузиазма. Она подлетала и подлетала к потолку, сверкая глазами и восклицая: вот так, вот так! И забилась в конце в сладких судорогах уже без всяких дураков.

Глава двадцать шестая

Бои после перемирия

Пражский конгресс проходил с 30 июня по 27 июля и велся исключительно дипломатами: с французской стороны был опытный лис Нарбонн, с русской — барон Анстедт, с прусской — барон Гумбольдт и с австрийской — знаменитый (в будущем) князь Меттерних. Союзники сразу стали наседать с претензиями: сдайте Испанию, Нидерланды, Польшу, уйдите из германских государств и т. п. Нарбонн лавировал; впрочем, на независимость ужасно противной (партизанами) Испании согласился и сильно далекой Польши тоже. В сущности же все тянули время, во время которого шло наращивание сил. 27 июля конгресс был объявлен безрезультатным и закрылся. Вновь началась война. 6 августа гусарская дивизия Васильчикова в составе корпуса Остен-Сакена была брошена в сторону города Лигниц, который стали покидать части Нея, шедшие на запад, к Бунцлау. О…ский полк был во главе атаки с эскалроном Ржевского впереди. Французские гренадеры, шедшие по дороге, завидев мчащуюся на них россыпным строем кавалерию, привычно образовали две шеренги и стали ждать момент для залпа. Но выстрелы последовали со стороны гусар, причем из штуцеров, метров с 300, после чего негодяи стали разъезжать на этой безопасной дистанции, останавливаться, целиться и выбивать по два-четыре солдата из шеренг. Раз выбили, два выбили, три… Солдаты зароптали, а офицеры закричали: